Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/43

Эта страница была вычитана


чудный золотой челнъ, колышущійся на волнахъ темносиняго моря, струившего прохладу на спаленную Кампанью.

Вернувшись домой, я только и думалъ о богатыхъ покояхъ палаццо, о ласковой дамѣ и о рукоплесканіяхъ, и на яву и во снѣ бредилъ этою прекрасною мечтою, которая скоро опять стала дѣйствительностью, прекрасною дѣйствительностью. Я не разъ побывалъ въ гостяхъ въ роскошномъ палаццо, прекрасная ласковая дама забавлялась моею оригинальностью и заставляла меня разсказывать, болтать съ нею, какъ со старою Доменикою; ей это, повидимому, доставляло большое удовольствіе, и она хвалила меня Eccellenza. Онъ тоже былъ очень добръ ко мнѣ—главнымъ образомъ потому, что былъ невинною причиною смерти моей матери. Это онъ, вѣдь, сидѣлъ въ экипажѣ, который понесли взбѣсившіяся лошади. Прекрасную даму звали Франческою; она часто брала меня съ собою въ роскошную картинную галлерею палаццо Боргезе. Мои наивные вопросы и замѣчанія насчетъ чудныхъ картинъ часто смѣшили ее, она передавала ихъ другимъ, и тѣ тоже смѣялись. По утрамъ галлерея была открыта для публики, и въ ней толпились иностранцы, сидѣли и копировали разныя картины художники, но послѣ обѣда галлерея стояла пустою. Тогда-то мы съ Франческой и расхаживали по ней; путеводительница моя разсказывала мнѣ при этомъ разныя исторіи, имѣвшія отношенія къ картинамъ.

Особенно нравились мнѣ «Времена года» Франческо Альбани. Всѣ эти хорошенькіе, веселые ангелочки или амурчики,—какъ говорила Франческа—какъ будто выскочили изъ моихъ сновидѣній! Какъ чудно рѣзвятся они на картинкѣ «Весна!» Цѣлая толпа ихъ точитъ свои стрѣлы, одинъ вертитъ точило, а двое, паря въ воздухѣ, поливаютъ камень водою. На картинѣ «Лѣто» одни летаютъ вокругъ дерева и рвутъ съ него плоды, другіе купаются и шалятъ въ свѣжихъ струяхъ воды. На картинѣ «Осень» изображены осеннія удовольствія: амуръ сидитъ съ факеломъ въ рукахъ на маленькой колесницѣ, которую везутъ двое его товарищей, а любовь манитъ охотника въ уютный уголокъ, гдѣ они могутъ отдохнуть рядышкомъ. «Зима» убаюкала всѣхъ малютокъ; крѣпко спятъ они; нимфы стащили у нихъ колчаны и стрѣлы и бросаютъ эти опасныя орудія въ огонь, который скоро и уничтожитъ ихъ.

Почему ангелочки назывались амурами, зачѣмъ они стрѣляли—да и много еще о чемъ хотѣлъ я разузнать поподробнѣе, не довольствуясь бѣглыми объясненіями Франчески, но она говорила мнѣ:—Ты самъ долженъ прочесть обо всемъ! Многому надо еще тебѣ учиться! Но корень ученья горекъ! День-денской придется сидѣть за книжкой, на скамейкѣ, нельзя уже будетъ играть съ козлятами въ Кампаньѣ или ходить сюда любоваться на твоихъ маленькихъ друзей—амурчиковъ! А чего бы тебѣ больше хотѣлось, скакать верхомъ, съ развѣвающимся султаномъ на


Тот же текст в современной орфографии

чудный золотой чёлн, колышущийся на волнах тёмно-синего моря, струившего прохладу на спалённую Кампанью.

Вернувшись домой, я только и думал о богатых покоях палаццо, о ласковой даме и о рукоплесканиях, и наяву и во сне бредил этою прекрасною мечтою, которая скоро опять стала действительностью, прекрасною действительностью. Я не раз побывал в гостях в роскошном палаццо, прекрасная ласковая дама забавлялась моею оригинальностью и заставляла меня рассказывать, болтать с нею, как со старою Доменикою; ей это, по-видимому, доставляло большое удовольствие, и она хвалила меня Eccellenza. Он тоже был очень добр ко мне — главным образом потому, что был невинною причиною смерти моей матери. Это он, ведь, сидел в экипаже, который понесли взбесившиеся лошади. Прекрасную даму звали Франческою; она часто брала меня с собою в роскошную картинную галерею палаццо Боргезе. Мои наивные вопросы и замечания насчёт чудных картин часто смешили её, она передавала их другим, и те тоже смеялись. По утрам галерея была открыта для публики, и в ней толпились иностранцы, сидели и копировали разные картины художники, но после обеда галерея стояла пустою. Тогда-то мы с Франческой и расхаживали по ней; путеводительница моя рассказывала мне при этом разные истории, имевшие отношения к картинам.

Особенно нравились мне «Времена года» Франческо Альбани. Все эти хорошенькие, весёлые ангелочки или амурчики, — как говорила Франческа — как будто выскочили из моих сновидений! Как чудно резвятся они на картинке «Весна!» Целая толпа их точит свои стрелы, один вертит точило, а двое, паря в воздухе, поливают камень водою. На картине «Лето» одни летают вокруг дерева и рвут с него плоды, другие купаются и шалят в свежих струях воды. На картине «Осень» изображены осенние удовольствия: амур сидит с факелом в руках на маленькой колеснице, которую везут двое его товарищей, а любовь манит охотника в уютный уголок, где они могут отдохнуть рядышком. «Зима» убаюкала всех малюток; крепко спят они; нимфы стащили у них колчаны и стрелы и бросают эти опасные орудия в огонь, который скоро и уничтожит их.

Почему ангелочки назывались амурами, зачем они стреляли — да и много ещё о чём хотел я разузнать поподробнее, не довольствуясь беглыми объяснениями Франчески, но она говорила мне: — Ты сам должен прочесть обо всём! Многому надо ещё тебе учиться! Но корень ученья горек! День-денской придётся сидеть за книжкой, на скамейке, нельзя уже будет играть с козлятами в Кампанье или ходить сюда любоваться на твоих маленьких друзей — амурчиков! А чего бы тебе больше хотелось, скакать верхом, с развевающимся султаном на