Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/41

Эта страница была вычитана


я страннаго трепета, который охватилъ меня при видѣ роскошной обстановки палаццо. Съ самимъ знатнымъ Eccellenza я уже познакомился, видѣлъ, что онъ такой же человѣкъ, какъ и другіе, но эта роскошь, это великолѣпіе..! Да, теперь я видѣлъ тотъ блескъ, то сіяніе, которое отличаетъ святыхъ отъ простыхъ смертныхъ! Внутри двора былъ разбитъ четыреугольный садикъ, обнесенный высокою бѣлою колоннадою; въ нишахъ красовались статуи и бюсты. Высокіе кусты алоэ и кактусовъ росли возлѣ колоннъ; вѣтви лимонныхъ деревьевъ сгибались подъ тяжестью зеленоватыхъ плодовъ,—солнце еще не успѣло позолотить ихъ. Двѣ пляшущія вакханки высоко подымали кверху чаши съ водою, которая и лилась имъ прямо на плечи. Большія водяныя растенія протягивали къ нимъ свои сочные зеленые листья. И сравнить только эту прохладу, эту зелень, этотъ ароматъ съ нашею желтою, дышущею огнемъ, спаленною Кампаньей!

Мы поднялись по широкой мраморной лѣстницѣ. Въ нишахъ стояли прекрасныя статуи; передъ одной изъ нихъ Доменика благочестиво преклонила колѣни и перекрестилась: она думала, что это Мадонна, а я узналъ впослѣдствіи, что это была Веста, тоже почитавшееся въ свое время олицетвореніе дѣвственности. Слуги въ богатыхъ ливреяхъ встрѣтили насъ и такъ дружески поклонились намъ, что страхъ мой мало-по-малу прошелъ. Только бы залы не были такъ огромны и роскошны! Полы были выстланы гладкимъ блестящимъ мраморомъ, по стѣнамъ всюду висѣли чудныя картины, а гдѣ не было ихъ, тамъ самыя стѣны были изъ зеркальнаго стекла и разрисованы летающими ангельчиками, гирляндами, вѣнками и пестрыми птицами, клевавшими красные и золотые плоды. Сроду не видывалъ я такой красоты!

Намъ пришлось немножко подождать, пока, наконецъ, Eccellenza вышелъ къ намъ въ сопровожденіи прекрасной, одѣтой въ бѣлое, дамы. Большіе живые глаза ея пристально, но привѣтливо устремились на меня; потомъ она откинула мнѣ со лба волосы и сказала Eccellenza:—Ну, не говорила-ли я, что васъ спасъ ангелъ! Бьюсь объ закладъ, что подъ этимъ некрасивымъ узкимъ платьемъ у него спрятаны крылышки!

— Нѣтъ!—отвѣтилъ тотъ.—Я читаю на его красныхъ щекахъ, что много воды утечетъ въ море изъ Тибра, прежде чѣмъ онъ распуститъ свои крылышки. Небось, и старушка не хочетъ, чтобы онъ улетѣлъ отъ насъ на небо! Не правда-ли, вы не хотите лишиться его?

— Нѣтъ! Безъ него въ нашей хижинѣ стало бы такъ мрачно и пусто! Это все одно, что замуровать въ ней всѣ окна и двери! Нѣтъ, я не могу разстаться съ нашимъ милымъ мальчикомъ!

— Ну на сегодняшній-то вечеръ можете!—сказала дама.—Пусть онъ побудетъ у насъ нѣсколько часовъ, а потомъ вы придете за нимъ. Ночь лунная, идти домой будетъ свѣтло, а разбойниковъ, вѣдь, вы не боитесь?


Тот же текст в современной орфографии

я странного трепета, который охватил меня при виде роскошной обстановки палаццо. С самим знатным Eccellenza я уже познакомился, видел, что он такой же человек, как и другие, но эта роскошь, это великолепие..! Да, теперь я видел тот блеск, то сияние, которое отличает святых от простых смертных! Внутри двора был разбит четырёхугольный садик, обнесённый высокою белою колоннадою; в нишах красовались статуи и бюсты. Высокие кусты алоэ и кактусов росли возле колонн; ветви лимонных деревьев сгибались под тяжестью зеленоватых плодов, — солнце ещё не успело позолотить их. Две пляшущие вакханки высоко подымали кверху чаши с водою, которая и лилась им прямо на плечи. Большие водяные растения протягивали к ним свои сочные зелёные листья. И сравнить только эту прохладу, эту зелень, этот аромат с нашею жёлтою, дышащею огнём, спалённою Кампаньей!

Мы поднялись по широкой мраморной лестнице. В нишах стояли прекрасные статуи; перед одной из них Доменика благочестиво преклонила колени и перекрестилась: она думала, что это Мадонна, а я узнал впоследствии, что это была Веста, тоже почитавшееся в своё время олицетворение девственности. Слуги в богатых ливреях встретили нас и так дружески поклонились нам, что страх мой мало-помалу прошёл. Только бы залы не были так огромны и роскошны! Полы были выстланы гладким блестящим мрамором, по стенам всюду висели чудные картины, а где не было их, там самые стены были из зеркального стекла и разрисованы летающими ангельчиками, гирляндами, венками и пёстрыми птицами, клевавшими красные и золотые плоды. Сроду не видывал я такой красоты!

Нам пришлось немножко подождать, пока, наконец, Eccellenza вышел к нам в сопровождении прекрасной, одетой в белое, дамы. Большие живые глаза её пристально, но приветливо устремились на меня; потом она откинула мне со лба волосы и сказала Eccellenza: — Ну, не говорила ли я, что вас спас ангел! Бьюсь об заклад, что под этим некрасивым узким платьем у него спрятаны крылышки!

— Нет! — ответил тот. — Я читаю на его красных щеках, что много воды утечёт в море из Тибра, прежде чем он распустит свои крылышки. Небось, и старушка не хочет, чтобы он улетел от нас на небо! Не правда ли, вы не хотите лишиться его?

— Нет! Без него в нашей хижине стало бы так мрачно и пусто! Это всё одно, что замуровать в ней все окна и двери! Нет, я не могу расстаться с нашим милым мальчиком!

— Ну на сегодняшний-то вечер можете! — сказала дама. — Пусть он побудет у нас несколько часов, а потом вы придёте за ним. Ночь лунная, идти домой будет светло, а разбойников, ведь, вы не боитесь?