Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/318

Эта страница была вычитана


Вечеръ I.

«Прошлою ночью»,—говорю словами самого мѣсяца—«я скользилъ по ясному небу Индіи, глядясь въ воды Ганга. Лучи мои тщетно силились проникнуть сквозь чащу старыхъ платановъ; густолиственныя вѣтви ихъ переплелись и образовали стѣну, непроницаемую, какъ броня черепахи. Вдругъ изъ чащи вышла молодая дѣвушка, легкая, какъ газель, прекрасная, какъ сама Ева, истая дочь Индіи, поражающая какою-то воздушною прелестью, и въ то же время пышной роскошью формъ. Сквозь тонкую кожу, казалось, просвѣчивали самыя мысли дѣвушки. Колючія ліаны рвали ея сандаліи, но она быстро шла впередъ. Хищный звѣрь, только что утолившій въ рѣкѣ свою жажду, пугливо отпрянулъ въ сторону: въ рукахъ у дѣвушки сіяла лампада. Я видѣлъ, какъ переливалась алая кровь въ нѣжныхъ пальчикахъ, прикрывавшихъ пламя отъ вѣтра. Вотъ она подошла къ рѣкѣ и пустила лампаду по теченію. Огонекъ заколебался; вотъ-вотъ онъ погаснетъ, но нѣтъ! Дѣвушка провожала его сіяющимъ взоромъ; всѣ силы ея души сосредоточились въ сверкающихъ огнемъ глазахъ, опушенныхъ шелковой бахромой длинныхъ рѣсницъ. Вѣдь, если огонекъ будетъ горѣть, пока лампада не скроется изъ вида—милый ея живъ; погаснетъ—значитъ, онъ умеръ! Лампада плыла, огонекъ горѣлъ, то вспыхивая, то замирая, а съ нимъ вмѣстѣ то вспыхивало надеждой, то замирало и сердце дѣвушки. Вотъ она опустилась на колѣни, и уста ея зашептали молитву. Невдалекѣ притаилась въ густой травѣ холодная скользкая змѣя, но дѣвушка не думаетъ о ней; мысли ея несутся къ Брамѣ и къ милому. «Онъ живъ!» радостно восклицаетъ она, и горы шлютъ откликъ: «Онъ живъ!»


Тот же текст в современной орфографии
Вечер I

«Прошлою ночью», — говорю словами самого месяца — «я скользил по ясному небу Индии, глядясь в воды Ганга. Лучи мои тщётно силились проникнуть сквозь чащу старых платанов; густолиственные ветви их переплелись и образовали стену, непроницаемую, как броня черепахи. Вдруг из чащи вышла молодая девушка, лёгкая, как газель, прекрасная, как сама Ева, истая дочь Индии, поражающая какою-то воздушною прелестью, и в то же время пышной роскошью форм. Сквозь тонкую кожу, казалось, просвечивали самые мысли девушки. Колючие лианы рвали её сандалии, но она быстро шла вперёд. Хищный зверь, только что утоливший в реке свою жажду, пугливо отпрянул в сторону: в руках у девушки сияла лампада. Я видел, как переливалась алая кровь в нежных пальчиках, прикрывавших пламя от ветра. Вот она подошла к реке и пустила лампаду по течению. Огонёк заколебался; вот-вот он погаснет, но нет! Девушка провожала его сияющим взором; все силы её души сосредоточились в сверкающих огнём глазах, опушенных шёлковой бахромой длинных ресниц. Ведь, если огонёк будет гореть, пока лампада не скроется из вида — милый её жив; погаснет — значит, он умер! Лампада плыла, огонёк горел, то вспыхивая, то замирая, а с ним вместе то вспыхивало надеждой, то замирало и сердце девушки. Вот она опустилась на колени, и уста её зашептали молитву. Невдалеке притаилась в густой траве холодная скользкая змея, но девушка не думает о ней; мысли её несутся к Браме и к милому. «Он жив!» — радостно восклицает она, и горы шлют отклик: «Он жив!»


Вечеръ II.

«Вчера», разсказывалъ мѣсяцъ: «я заглянулъ во дворикъ, стиснутый со всѣхъ сторонъ высокими стѣнами домовъ. Вокругъ насѣдки съ цѣлымъ выводкомъ цыплятъ прыгала прехорошенькая маленькая дѣвочка, а насѣдка отчаянно кудахтала и топорщила крылья, стараясь укрыть своихъ дѣтокъ. На шумъ явился отецъ дѣвочки и принялся бранить шалунью. Я скрылся и скоро забылъ про эту исторію, но сегодня, всего нѣсколько минутъ тому назадъ, я опять заглянулъ во дворъ. Сначала все было тихо, но скоро явилась дѣвочка, подкралась къ курятнику, отодвинула задвижку и шмыгнула въ уголъ, гдѣ сидѣла насѣдка съ цыплятами. Курица закудахтала, цыплята запищали и принялись метаться изъ угла въ уголъ; дѣвочка гонялась за ними. Я видѣлъ все это въ щелочку курятника, и мнѣ было очень досадно на злую шалунью. То-то обрадовался я, когда въ курятникъ вошелъ ея отецъ! Онъ схватилъ дѣвочку за руку и напустился на нее еще сердитѣе, чѣмъ вчера. Она откинула головку назадъ; большіе голубые глаза ея были полны слезъ.


Тот же текст в современной орфографии
Вечер II.

«Вчера», — рассказывал месяц: «я заглянул во дворик, стиснутый со всех сторон высокими стенами домов. Вокруг наседки с целым выводком цыплят прыгала прехорошенькая маленькая девочка, а наседка отчаянно кудахтала и топорщила крылья, стараясь укрыть своих деток. На шум явился отец девочки и принялся бранить шалунью. Я скрылся и скоро забыл про эту историю, но сегодня, всего несколько минут тому назад, я опять заглянул во двор. Сначала всё было тихо, но скоро явилась девочка, подкралась к курятнику, отодвинула задвижку и шмыгнула в угол, где сидела наседка с цыплятами. Курица закудахтала, цыплята запищали и принялись метаться из угла в угол; девочка гонялась за ними. Я видел всё это в щёлочку курятника, и мне было очень досадно на злую шалунью. То-то обрадовался я, когда в курятник вошёл её отец! Он схватил девочку за руку и напустился на неё ещё сердитее, чем вчера. Она откинула головку назад; большие голубые глаза её были полны слёз.