Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/282

Эта страница была вычитана


бабушку. Она и вспомнилась ему. «Бѣдная бабушка! Ты тоже вѣкъ свой прожила въ бѣдности! Богъ допустилъ это!» При этой мысли въ немъ закипѣло негодованіе, но вслѣдъ затѣмъ проснулось и сознаніе грѣховности такихъ чувствъ и мыслей. Онъ съ сокрушеніемъ вздохнулъ объ утраченной дѣтской душевной невинности, а на самомъ-то дѣлѣ былъ въ эту минуту такъ же невиненъ, какъ и прежде, если не больше. Счастливый Петька!

Недѣлю спустя, пришло письмо отъ бабушки. Она писала, какъ умѣла, гдѣ большими, гдѣ маленькими буквами, но все письмо ея дышало безпредѣльною любовью къ внуку.

«Мой милый, дорогой мальчикъ! Я день и ночь думаю о тебѣ, скучаю по тебѣ; мать твоя тоже. Ея дѣла идутъ хорошо; она стираетъ. А вчера былъ у насъ Феликсъ съ поклономъ отъ тебя. Вы были вмѣстѣ на балу у пробста, и ты велъ себя благородно! Ты и всегда останешься такимъ, будешь радовать свою старую бабушку и работящую мать. Она сообщитъ тебѣ о дѣвицѣ Франсенъ».

Затѣмъ слѣдовала приписка отъ матери.

«Дѣвица Франсенъ выходитъ замужъ. Старушка-то! Переплетчикъ Гофъ сталъ по прошенію придворнымъ переплетчикомъ и обзавелся большою вывѣской. Теперь она будетъ госпожей Гофъ. Это старая любовь, а она не ржавѣетъ, милый мой мальчикъ!

Мать твоя».

Вторая приписка гласила:

«Бабушка связала тебѣ полдюжины шерстяныхъ носковъ. Перешлемъ ихъ тебѣ при случаѣ. Я вложила въ нихъ хлѣба съ саломъ—твоего любимаго кушанья. Я знаю, что у господина Габріэля тебя не угостятъ саломъ; твоя хозяйка вѣрно боится «трихниновъ». Мнѣ даже и не выговорить этого слова! Но ты о нихъ не думай, а ѣшь себѣ на здоровье

Мать».

Петька прочелъ письмо и повеселѣлъ. Феликсъ всетаки былъ славный малый! Петька поступилъ нехорошо, не простившись съ нимъ послѣ бала. «Нѣтъ, Феликсъ лучше меня!» рѣшилъ Петька.


Тот же текст в современной орфографии

бабушку. Она и вспомнилась ему. «Бедная бабушка! Ты тоже век свой прожила в бедности! Бог допустил это!» При этой мысли в нём закипело негодование, но вслед затем проснулось и сознание греховности таких чувств и мыслей. Он с сокрушением вздохнул об утраченной детской душевной невинности, а на самом-то деле был в эту минуту так же невинен, как и прежде, если не больше. Счастливый Петька!

Неделю спустя, пришло письмо от бабушки. Она писала, как умела, где большими, где маленькими буквами, но всё письмо её дышало беспредельною любовью к внуку.

«Мой милый, дорогой мальчик! Я день и ночь думаю о тебе, скучаю по тебе; мать твоя тоже. Её дела идут хорошо; она стирает. А вчера был у нас Феликс с поклоном от тебя. Вы были вместе на балу у пробста, и ты вёл себя благородно! Ты и всегда останешься таким, будешь радовать свою старую бабушку и работящую мать. Она сообщит тебе о девице Франсен».

Затем следовала приписка от матери.

«Девица Франсен выходит замуж. Старушка-то! Переплётчик Гоф стал по прошению придворным переплётчиком и обзавёлся большою вывеской. Теперь она будет госпожой Гоф. Это старая любовь, а она не ржавеет, милый мой мальчик!

Мать твоя».

Вторая приписка гласила:

«Бабушка связала тебе полдюжины шерстяных носков. Перешлём их тебе при случае. Я вложила в них хлеба с салом — твоего любимого кушанья. Я знаю, что у господина Габриэля тебя не угостят салом; твоя хозяйка верно боится «трихнинов». Мне даже и не выговорить этого слова! Но ты о них не думай, а ешь себе на здоровье

Мать».

Петька прочёл письмо и повеселел. Феликс всё-таки был славный малый! Петька поступил нехорошо, не простившись с ним после бала. «Нет, Феликс лучше меня!» — решил Петька.


VIII.

Дни тихо шли за днями, мѣсяцы за мѣсяцами. Петька проживалъ у господина Габріэль уже второй годъ. Учитель съ строгою послѣдовательностью, называемою госпожею Габріэль упрямствомъ, не позволялъ больше Петькѣ появляться на сценѣ. Самъ Петька получилъ отъ своего бывшаго учителя пѣнія, который ежемѣсячно платилъ за его ученіе и содержаніе, строгій наказъ не думать о сценѣ, пока находится въ школѣ. Петька не желалъ ослушаться, но мысли его сами собою обращались къ


Тот же текст в современной орфографии
VIII

Дни тихо шли за днями, месяцы за месяцами. Петька проживал у господина Габриэль уже второй год. Учитель с строгою последовательностью, называемою госпожою Габриэль упрямством, не позволял больше Петьке появляться на сцене. Сам Петька получил от своего бывшего учителя пения, который ежемесячно платил за его учение и содержание, строгий наказ не думать о сцене, пока находится в школе. Петька не желал ослушаться, но мысли его сами собою обращались к