жасмина. Въ бесѣдкѣ поджидала мужа сама госпожа Габріэль съ остальнымъ «домашнимъ скарбомъ», двумя маленькими дѣвочками.—Вотъ новый ученикъ!—сказалъ господинъ Габріэль.—Добро пожаловать!—отозвалась его супруга, моложавая, полная, бѣлая, румяная и обильно напомаженная женщина, съ колечками изъ волосъ на вискахъ.—Господи, да вы совсѣмъ взрослый!—прибавила она.—Настоящій мужчина! А я думала, что вы вродѣ Примуса или Массена. Голубчикъ Габріэль, вѣдь, хорошо, что мы забили среднюю дверь. Ты знаешь мои взгляды!—Чепуха!—сказалъ господинъ Габріэль, и всѣ они вошли въ комнату. На столѣ лежалъ раскрытый романъ, а на немъ, поперекъ страницы, словно вмѣсто закладки, бутербродъ.
— Теперь позвольте мнѣ быть хозяйкой!—Съ этими словами госпожа Габріэль, въ сопровожденіи своихъ пятерыхъ ребятъ и двухъ пансіонеровъ, повела Петьку черезъ кухню и корридоръ въ маленькую комнатку съ окномъ въ садъ. Въ этой комнаткѣ Петька долженъ былъ спать и учиться; она примыкала къ комнатѣ госпожи Габріэль, гдѣ та спала вмѣстѣ съ дѣтьми, но дверь, соединявшая эту комнату съ Петькиной, была сегодня утромъ заколочена самимъ господиномъ Габріэлемъ; этого потребовала во избѣжаніе сплетенъ, «которыя никого не щадятъ», его супруга.—Здѣсь вы заживете, какъ у своихъ родителей! Театръ у насъ въ городѣ тоже есть. Аптекарь нашъ стоитъ во главѣ общества актеровъ-любителей; заѣзжаютъ къ намъ и настоящіе артисты. Но теперь пора вамъ приняться за свою индѣйку!—и хозяйка повела Петьку въ столовую, гдѣ сушилось на протянутыхъ веревкахъ мокрое бѣлье.—Это, вѣдь, никому не мѣшаетъ!—сказала она.—И дѣлается это только ради чистоты, а вы къ ней, конечно, привыкли.—Петька принялся за индѣйку, двое пансіонеровъ удалились, а дѣти хозяйки, ради удовольствія пріѣзжаго и своего собственнаго, стали давать драматическое представленіе.
Въ городѣ недавно играла заѣзжая труппа. Давали между прочимъ «Разбойниковъ» Шиллера. Двое старшихъ мальчиковъ до того увлеклись пьесой, что сейчасъ же разыграли ее дома всю цѣликомъ, хотя и запомнили изо всѣхъ ролей только слова: «сны зависятъ отъ желудка». Слова эти каждый изъ дѣтей повторялъ на свой ладъ и со всевозможными интонаціями. Амалія мечтательно подымала глаза къ небу и говорила: «сны зависятъ отъ желудка!», а затѣмъ закрывала лицо руками; Карлъ Мооръ выступалъ геройскими шагами и мужественно восклицалъ: «сны зависятъ отъ желудка!», затѣмъ вбѣгали всѣ пятеро дѣтей заразъ и принимались избивать другъ друга, въ качествѣ разбойниковъ, крича: «сны зависятъ отъ желудка!» Вотъ такъ было представленіе! Итакъ, вступленіе Петьки въ домъ господина Габріэля было ознаменовано фаршированною индѣйкою и представленіемъ «Разбойниковъ». За-
жасмина. В беседке поджидала мужа сама госпожа Габриэль с остальным «домашним скарбом», двумя маленькими девочками. — Вот новый ученик! — сказал господин Габриэль. — Добро пожаловать! — отозвалась его супруга, моложавая, полная, белая, румяная и обильно напомаженная женщина, с колечками из волос на висках. — Господи, да вы совсем взрослый! — прибавила она. — Настоящий мужчина! А я думала, что вы вроде Примуса или Массена. Голубчик Габриэль, ведь, хорошо, что мы забили среднюю дверь. Ты знаешь мои взгляды! — Чепуха! — сказал господин Габриэль, и все они вошли в комнату. На столе лежал раскрытый роман, а на нём, поперёк страницы, словно вместо закладки, бутерброд.
— Теперь позвольте мне быть хозяйкой! — С этими словами госпожа Габриэль, в сопровождении своих пятерых ребят и двух пансионеров, повела Петьку через кухню и коридор в маленькую комнатку с окном в сад. В этой комнатке Петька должен был спать и учиться; она примыкала к комнате госпожи Габриэль, где та спала вместе с детьми, но дверь, соединявшая эту комнату с Петькиной, была сегодня утром заколочена самим господином Габриэлем; этого потребовала во избежание сплетен, «которые никого не щадят», его супруга. — Здесь вы заживёте, как у своих родителей! Театр у нас в городе тоже есть. Аптекарь наш стоит во главе общества актёров-любителей; заезжают к нам и настоящие артисты. Но теперь пора вам приняться за свою индейку! — и хозяйка повела Петьку в столовую, где сушилось на протянутых верёвках мокрое бельё. — Это, ведь, никому не мешает! — сказала она. — И делается это только ради чистоты, а вы к ней, конечно, привыкли. — Петька принялся за индейку, двое пансионеров удалились, а дети хозяйки, ради удовольствия приезжего и своего собственного, стали давать драматическое представление.
В городе недавно играла заезжая труппа. Давали, между прочим, «Разбойников» Шиллера. Двое старших мальчиков до того увлеклись пьесой, что сейчас же разыграли её дома всю целиком, хотя и запомнили изо всех ролей только слова: «сны зависят от желудка». Слова эти каждый из детей повторял на свой лад и со всевозможными интонациями. Амалия мечтательно подымала глаза к небу и говорила: «сны зависят от желудка!», а затем закрывала лицо руками; Карл Моор выступал геройскими шагами и мужественно восклицал: «сны зависят от желудка!», затем вбегали все пятеро детей зараз и принимались избивать друг друга, в качестве разбойников, крича: «сны зависят от желудка!» Вот так было представление! Итак, вступление Петьки в дом господина Габриэля было ознаменовано фаршированною индейкою и представлением «Разбойников». За-
