Страница:Андерсен-Ганзен 3.pdf/264

Эта страница была вычитана


коли ужъ повалитъ кому, такъ повалитъ валомъ! Крестный вслѣдъ затѣмъ получилъ и новую должность, бросилъ свою мусорную колесницу и поступилъ въ театръ. «Ка̀къ? Что̀?» удивилась бабушка. «Въ театръ? Да чѣмъ же онъ тамъ будетъ?» Подручнымъ машиниста! Да, вотъ такъ повышеніе въ чинѣ! Онъ какъ будто сталъ другимъ человѣкомъ. А ужъ какое удовольствіе доставляли ему театральныя представленія, хоть онъ и могъ глядѣть на нихъ только сверху или изъ-за боковыхъ кулисъ! Лучше всего были балетныя, но они зато и обходились всего дороже, и возни съ ними было всего больше, и пожаромъ они грозили не на шутку: пляска шла, вѣдь, и на небѣ и на землѣ. Вотъ бы поглядѣть на все это Петькѣ! Крестный и пообѣщалъ взять его съ собою въ театръ, когда пойдетъ «генеральная репетиція» новаго балета. Тогда всѣ будутъ разодѣты все равно какъ на настоящемъ представленіи, когда ужъ приходится платить деньги, чтобы полюбоваться на все это великолѣпіе. Балетъ назывался «Самсонъ»; филистимляне плясали вокругъ него, а онъ разрушалъ весь домъ, и всѣ вмѣстѣ съ нимъ погибали. Настоящей бѣды отъ этого произойти, однако, не могло: въ театрѣ всегда находились на готовѣ пожарные со всѣми своими снарядами.

Петька сроду не видалъ никакого представленія, не то что балета. Его нарядили въ праздничное платье, и онъ отправился съ крестнымъ въ театръ за кулисы. Тутъ былъ ни дать-ни взять огромный чердакъ, съ какими-то занавѣсками, ширмами и щелями въ полу; всюду горѣли лампы и свѣчи, всюду были какія-то узенькія лазейки и ходы, а отъ нихъ подымались кверху какъ будто церковные пульпитры; полъ былъ покатый. Петьку усадили, куда слѣдовало, и велѣли сидѣть тамъ, пока все не кончится и за нимъ не придутъ. У него было съ собою три бутерброда,—не проголодается!

Вотъ вокругъ разомъ посвѣтлѣло, и откуда ни возьмись появилось множество музыкантовъ съ флейтами и скрипками. На боковыя мѣста, гдѣ сидѣлъ Петька, стали усаживаться люди, одѣтые, какъ ходятъ на улицѣ, а также рыцари въ золотыхъ шлемахъ, прелестныя барышни въ кисеѣ и въ цвѣтахъ и даже ангелы съ крылышками за плечами. Всѣ они усаживались кто вверху, кто внизу. Это были танцовщики и танцовщицы, но Петька-то думалъ, что это тѣ самые сказочные люди, о которыхъ разсказывала ему бабушка. Потомъ явилась дама въ золотомъ шлемѣ и съ копьемъ въ рукѣ. Эта была лучше всѣхъ! Она зато и глядѣла на всѣхъ свысока и усѣлась между ангеломъ и троллемъ. У Петьки просто глаза разбѣгались, а самый-то балетъ еще и не начинался! Вдругъ все стихло. Какой-то человѣкъ, весь въ черномъ, замахнулся на музыкантовъ волшебною палочкой, и тѣ заиграли такъ, что вокругъ загудѣло, и вся стѣна поднялась кверху. Открылся чудесный садъ съ цвѣтами, освѣщенный солн-


Тот же текст в современной орфографии

коли уж повалит кому, так повалит валом! Крёстный вслед затем получил и новую должность, бросил свою мусорную колесницу и поступил в театр. «Как? Что?» удивилась бабушка. «В театр? Да чем же он там будет?» Подручным машиниста! Да, вот так повышение в чине! Он как будто стал другим человеком. А уж какое удовольствие доставляли ему театральные представления, хоть он и мог глядеть на них только сверху или из-за боковых кулис! Лучше всего были балетные, но они зато и обходились всего дороже, и возни с ними было всего больше, и пожаром они грозили не на шутку: пляска шла, ведь, и на небе и на земле. Вот бы поглядеть на всё это Петьке! Крёстный и пообещал взять его с собою в театр, когда пойдёт «генеральная репетиция» нового балета. Тогда все будут разодеты всё равно как на настоящем представлении, когда уж приходится платить деньги, чтобы полюбоваться на всё это великолепие. Балет назывался «Самсон»; филистимляне плясали вокруг него, а он разрушал весь дом, и все вместе с ним погибали. Настоящей беды от этого произойти, однако, не могло: в театре всегда находились наготове пожарные со всеми своими снарядами.

Петька сроду не видал никакого представления, не то что балета. Его нарядили в праздничное платье, и он отправился с крёстным в театр за кулисы. Тут был ни дать-ни взять огромный чердак, с какими-то занавесками, ширмами и щелями в полу; всюду горели лампы и свечи, всюду были какие-то узенькие лазейки и ходы, а от них подымались кверху как будто церковные пульпитры; пол был покатый. Петьку усадили, куда следовало, и велели сидеть там, пока всё не кончится и за ним не придут. У него было с собою три бутерброда, — не проголодается!

Вот вокруг разом посветлело, и откуда ни возьмись появилось множество музыкантов с флейтами и скрипками. На боковые места, где сидел Петька, стали усаживаться люди, одетые, как ходят на улице, а также рыцари в золотых шлемах, прелестные барышни в кисее и в цветах и даже ангелы с крылышками за плечами. Все они усаживались кто вверху, кто внизу. Это были танцовщики и танцовщицы, но Петька-то думал, что это те самые сказочные люди, о которых рассказывала ему бабушка. Потом явилась дама в золотом шлеме и с копьем в руке. Эта была лучше всех! Она зато и глядела на всех свысока и уселась между ангелом и троллем. У Петьки просто глаза разбегались, а самый-то балет ещё и не начинался! Вдруг всё стихло. Какой-то человек, весь в чёрном, замахнулся на музыкантов волшебною палочкой, и те заиграли так, что вокруг загудело, и вся стена поднялась кверху. Открылся чудесный сад с цветами, освещённый солн-