вижу эту густую желтоватую воду, въ которой отражался мѣсяцъ, вижу черные старые быки ветхаго моста, рѣзкими тѣнями выступавшіе изъ потока, вижу пѣнившія потокъ мельничныя колеса и веселыхъ дѣвушекъ, отплясывавшихъ съ тамбуринами въ рукахъ сальтарелло[1]. На улицахъ вокругъ Санта Марія делла Ротонда движеніе и жизнь еще не прекращались. Мясники и торговки фруктами сидѣли за своими столами, на которыхъ между гирляндами изъ лавровыхъ листьевъ были разложены ихъ товары и горѣли на вольномъ воздухѣ свѣчи. Подъ горшками, въ которыхъ жарились каштаны, пылали огни; говоръ, крики, шумъ и гамъ стояли въ воздухѣ; чужестранецъ, не понимающій языка, могъ бы подумать, что тутъ идутъ ссоры не на жизнь, а на смерть. Матушка встрѣтила здѣсь свою старую пріятельницу, торговку рыбой, и женщина задержала насъ своими разговорами до поздней ночи. Начали уже тушить свѣчи, прежде чѣмъ мы двинулись дальше; когда же матушка проводила пріятельницу до дому—на улицахъ, даже на Корсо, стояла уже полная тишина, но какъ только мы обогнули площадь ди Треви, гдѣ находится великолѣпный каскадъ, навстрѣчу намъ опять понеслись веселые звуки.
Лунный свѣтъ озарялъ старое палаццо; между каменными глыбами, образующими его фундаментъ и будто наваленными какъ попало, журчала вода. Тяжелый каменный плащъ Нептуна развѣвался по вѣтру, а самъ Нептунъ глядѣлъ на каскадъ и на окружавшихъ его тритоновъ, правившихъ морскими конями. Струи воды ниспадали въ широкій бассейнъ, а на ступеняхъ вокругъ бассейна расположилась освѣщенная луннымъ свѣтомъ толпа поселянъ. Возлѣ нихъ валялись большія разрѣзанныя дыни, изъ которыхъ такъ и бѣжалъ сокъ. Маленькій коренастый парень, въ одной рубахѣ да короткихъ холщовыхъ панталонахъ, сидѣлъ съ гитарой въ рукахъ и, весело перебирая струны, распѣвалъ пѣсню. Крестьяне восторженно хлопали ему. Матушка пріостановилась, и я услышалъ пѣсню, которая сильно поразила меня. Она была совсѣмъ не похожа на обыкновенныя,—парень пѣлъ въ ней о насъ самихъ, о томъ, что мы видѣли и слышали сейчасъ вокругъ себя! Мы сами были выведены въ пѣснѣ, въ настоящей пѣснѣ! Онъ пѣлъ о томъ, какъ прекрасно спится подъ голубымъ небомъ вмѣсто полога и съ камнемъ подъ головой вмѣсто подушки, подъ звуки волынки этихъ двухъ горныхъ пастуховъ (тутъ онъ указалъ на тритоновъ, трубящихъ въ рога), о томъ, что всѣ эти поселяне, проливающіе сокъ дынь, должны выпить за здоровье его возлюбленной, которая теперь спитъ себѣ и видитъ во снѣ куполъ Св. Петра и дружка, разгуливающаго въ папскомъ городѣ. «Да, выпьемъ за ея здоровье и за здоровье всѣхъ дѣвушекъ,
- ↑ Сальтарелло — Римскій народный танецъ.
вижу эту густую желтоватую воду, в которой отражался месяц, вижу чёрные старые быки ветхого моста, резкими тенями выступавшие из потока, вижу пенившие поток мельничные колёса и весёлых девушек, отплясывавших с тамбуринами в руках сальтарелло[1]. На улицах вокруг Санта Мария делла Ротонда движение и жизнь ещё не прекращались. Мясники и торговки фруктами сидели за своими столами, на которых между гирляндами из лавровых листьев были разложены их товары и горели на вольном воздухе свечи. Под горшками, в которых жарились каштаны, пылали огни; говор, крики, шум и гам стояли в воздухе; чужестранец, не понимающий языка, мог бы подумать, что тут идут ссоры не на жизнь, а на смерть. Матушка встретила здесь свою старую приятельницу, торговку рыбой, и женщина задержала нас своими разговорами до поздней ночи. Начали уже тушить свечи, прежде чем мы двинулись дальше; когда же матушка проводила приятельницу до дому — на улицах, даже на Корсо, стояла уже полная тишина, но как только мы обогнули площадь ди Треви, где находится великолепный каскад, навстречу нам опять понеслись весёлые звуки.
Лунный свет озарял старое палаццо; между каменными глыбами, образующими его фундамент и будто наваленными как попало, журчала вода. Тяжёлый каменный плащ Нептуна развевался по ветру, а сам Нептун глядел на каскад и на окружавших его тритонов, правивших морскими конями. Струи воды ниспадали в широкий бассейн, а на ступенях вокруг бассейна расположилась освещённая лунным светом толпа поселян. Возле них валялись большие разрезанные дыни, из которых так и бежал сок. Маленький коренастый парень, в одной рубахе да коротких холщовых панталонах, сидел с гитарой в руках и, весело перебирая струны, распевал песню. Крестьяне восторженно хлопали ему. Матушка приостановилась и я услышал песню, которая сильно поразила меня. Она была совсем не похожа на обыкновенные, — парень пел в ней о нас самих, о том, что мы видели и слышали сейчас вокруг себя! Мы сами были выведены в песне, в настоящей песне! Он пел о том, как прекрасно спится под голубым небом вместо полога и с камнем под головой вместо подушки, под звуки волынки этих двух горных пастухов (тут он указал на тритонов, трубящих в рога), о том, что все эти поселяне, проливающие сок дынь, должны выпить за здоровье его возлюбленной, которая теперь спит себе и видит во сне купол Св. Петра и дружка, разгуливающего в папском городе. «Да, выпьем за её здоровье и за здоровье всех девушек,
- ↑ Сальтарелло — Римский народный танец.
