думала! Ей приснился собственный сынъ, который голодалъ и ревѣлъ въ этой самой избушкѣ, росъ безъ призора, а теперь лежалъ на днѣ моря, Богъ вѣдаетъ гдѣ. Снилось ей, что она сидитъ, гдѣ сидѣла, и что жена землекопа ушла варить кофе; вотъ уже запахло вкуснымъ напиткомъ, какъ вдругъ въ дверяхъ появился прелестный мальчикъ, не хуже самого графчика, и сказалъ ей:
„Теперь конецъ міру! Держись за меня крѣпче,—все-таки ты мнѣ мать! У тебя есть на небесахъ ангелъ-заступникъ! Держись за меня!“
И онъ схватилъ ее; въ ту же минуту раздался такой шумъ и громъ, какъ будто міръ лопнулъ по всѣмъ швамъ… Ангелъ взвился на воздухъ и такъ крѣпко держалъ ее за рукавъ сорочки, что она почувствовала, какъ отдѣляется отъ земли… Но вдругъ на ногахъ ея повисла какая-то тяжесть, и что-то тяжелое навалилось на спину… За нее цѣплялись сотни женщинъ и кричали: „Если ты спасешься, такъ и мы тоже! Цѣпляйтесь за нее, цѣпляйтесь!“ И онѣ крѣпко повисли на ней. Тяжесть была слишкомъ велика, рукавъ затрещалъ и разорвался, Анна-Лизбета полетѣла внизъ…. Отъ ужаса она проснулась и чуть было не упала вмѣстѣ со стуломъ. Въ головѣ у нея была путаница, она и вспомнить не могла, что́ сейчасъ видѣла во снѣ; что-то дурное!
Попили кофе, поговорили, и Анна-Лизбета направилась въ ближній городокъ; тамъ ждалъ ее крестьянинъ, съ которымъ она хотѣла доѣхать до дому. Но когда она пришла къ нему, онъ сказалъ, что не можетъ выѣхать раньше вечера слѣдующаго дня. Она поразсчитала, что́ будетъ ей стоить прожить въ городѣ лишній день, пораздумала о дорогѣ и сообразила, что, если она пойдетъ не по проѣзжей дорогѣ, а вдоль берега, то выиграетъ мили двѣ. Погода была хорошая, ночи стояли свѣтлыя, лунныя, Анна-Лизбета и порѣшила идти пѣшкомъ. На другой же день она могла уже быть дома.
Солнце сѣло, но колокола еще звонили къ вечернѣ… Нѣтъ, это вовсе не колокола звонили, а лягушки квакали въ прудахъ. Потомъ и тѣ смолкли; не слышно было и птичекъ: маленькія пѣвчія улеглись спать, а совы, должно быть, не было дома.
Безмолвно было и въ лѣсу, и на берегу. Анна-Лизбета слышала, какъ хрустѣлъ подъ ея ногами песокъ; море не плескалось о берегъ; тихо было въ морской глубинѣ; ни живые, ни мертвые обитатели моря не подавали голоса.
думала! Ей приснился собственный сын, который голодал и ревел в этой самой избушке, рос без призора, а теперь лежал на дне моря, Бог ведает где. Снилось ей, что она сидит, где сидела, и что жена землекопа ушла варить кофе; вот уже запахло вкусным напитком, как вдруг в дверях появился прелестный мальчик, не хуже самого графчика, и сказал ей:
«Теперь конец миру! Держись за меня крепче, — всё-таки ты мне мать! У тебя есть на небесах ангел-заступник! Держись за меня!»
И он схватил её; в ту же минуту раздался такой шум и гром, как будто мир лопнул по всем швам… Ангел взвился на воздух и так крепко держал её за рукав сорочки, что она почувствовала, как отделяется от земли… Но вдруг на ногах её повисла какая-то тяжесть, и что-то тяжёлое навалилось на спину… За неё цеплялись сотни женщин и кричали: «Если ты спасёшься, так и мы тоже! Цепляйтесь за неё, цепляйтесь!» И они крепко повисли на ней. Тяжесть была слишком велика, рукав затрещал и разорвался, Анна-Лизбета полетела вниз…. От ужаса она проснулась и чуть было не упала вместе со стулом. В голове у неё была путаница, она и вспомнить не могла, что сейчас видела во сне; что-то дурное!
Попили кофе, поговорили, и Анна-Лизбета направилась в ближний городок; там ждал её крестьянин, с которым она хотела доехать до дому. Но когда она пришла к нему, он сказал, что не может выехать раньше вечера следующего дня. Она порассчитала, что будет ей стоить прожить в городе лишний день, пораздумала о дороге и сообразила, что, если она пойдёт не по проезжей дороге, а вдоль берега, то выиграет мили две. Погода была хорошая, ночи стояли светлые, лунные, Анна-Лизбета и порешила идти пешком. На другой же день она могла уже быть дома.
Солнце село, но колокола ещё звонили к вечерне… Нет, это вовсе не колокола звонили, а лягушки квакали в прудах. Потом и те смолкли; не слышно было и птичек: маленькие певчие улеглись спать, а совы, должно быть, не было дома.
Безмолвно было и в лесу, и на берегу. Анна-Лизбета слышала, как хрустел под её ногами песок; море не плескалось о берег; тихо было в морской глубине; ни живые, ни мёртвые обитатели моря не подавали голоса.
