не пѣлъ и не смотрѣлъ не только на звѣзды, но и себѣ подъ ноги, ну, и растянулся во весь ростъ на краю канавы! Можно было подумать, что онъ выпилъ лишнее, но дѣло было вовсе не въ пуншѣ, а въ ключѣ, который не переставалъ вертѣться у него въ головѣ.
Наконецъ, добрались и до будки у Сѣверныхъ воротъ, перешли мостъ и вошли въ городъ.
— Ну, вотъ теперь отлегло отъ сердца!—сказала совѣтница.—Вотъ и наши ворота!
— Да; только гдѣ же ключъ отъ нихъ?—спросилъ совѣтникъ.
Ключа не оказывалось ни въ заднемъ карманѣ, ни въ боковыхъ.
— Ахъ, Господи Боже мой!—сказала совѣтница.—Такъ у тебя нѣтъ ключа? Вѣрно, ты потерялъ его тамъ съ этими баронскими фокусами! Какъ же мы попадемъ теперь домой? Проволока колокольчика оборвана, у сторожа другого ключа нѣтъ,—просто бѣда!
Служанка принялась хныкать; одинъ совѣтникъ сохранилъ присутствіе духа.
— Надо выбить стекло въ подвалѣ у мелочного торговца!—сказалъ онъ.—Пусть онъ отворитъ намъ ворота!
И онъ выбилъ одно стекло, потомъ другое, просунулъ туда ручку зонтика и закричалъ: „Петерсенъ!“ Извнутри послышался крикъ дочери мелочного торговца. Самъ торговецъ распахнулъ двери лавки и закричалъ: „Караулъ!“ И прежде, чѣмъ лавочникъ успѣлъ хорошенько разсмотрѣть и признать хозяевъ, да впустить ихъ во дворъ, сторожъ уже далъ свистокъ, ему откликнулся другой изъ сосѣдней улицы, изъ оконъ начали выглядывать люди, посыпались вопросы: „Гдѣ пожаръ? Гдѣ скандалъ?“ и продолжались еще, когда совѣтникъ давно уже былъ у себя дома, снялъ сюртукъ и… нашелъ въ немъ ключъ отъ воротъ. Ключъ лежалъ не въ карманѣ, а между матеріею и подкладкой,—въ карманѣ была дыра, хотя ей вовсе и не полагалось быть тамъ.
Съ того вечера ключъ отъ воротъ сталъ предметомъ особаго вниманія, и не только, когда совѣтникъ съ совѣтницей уходили по вечерамъ прогуляться, но и когда сидѣли дома,—совѣтникъ показывалъ свое искусство, заставляя ключъ отвѣчать на разные вопросы.
Онъ заранѣе придумывалъ наиболѣе подходящій отвѣтъ и затѣмъ заставлялъ ключъ давать его, но подъ конецъ какъ-то
не пел и не смотрел не только на звёзды, но и себе под ноги, ну, и растянулся во весь рост на краю канавы! Можно было подумать, что он выпил лишнее, но дело было вовсе не в пунше, а в ключе, который не переставал вертеться у него в голове.
Наконец, добрались и до будки у Северных ворот, перешли мост и вошли в город.
— Ну, вот теперь отлегло от сердца! — сказала советница. — Вот и наши ворота!
— Да; только где же ключ от них? — спросил советник.
Ключа не оказывалось ни в заднем кармане, ни в боковых.
— Ах, Господи Боже мой! — сказала советница. — Так у тебя нет ключа? Верно, ты потерял его там с этими баронскими фокусами! Как же мы попадём теперь домой? Проволока колокольчика оборвана, у сторожа другого ключа нет, — просто беда!
Служанка принялась хныкать; один советник сохранил присутствие духа.
— Надо выбить стекло в подвале у мелочного торговца! — сказал он. — Пусть он отворит нам ворота!
И он выбил одно стекло, потом другое, просунул туда ручку зонтика и закричал: «Петерсен!» Извнутри послышался крик дочери мелочного торговца. Сам торговец распахнул двери лавки и закричал: «Караул!» И прежде, чем лавочник успел хорошенько рассмотреть и признать хозяев, да впустить их во двор, сторож уже дал свисток, ему откликнулся другой из соседней улицы, из окон начали выглядывать люди, посыпались вопросы: «Где пожар? Где скандал?» и продолжались ещё, когда советник давно уже был у себя дома, снял сюртук и… нашёл в нём ключ от ворот. Ключ лежал не в кармане, а между материею и подкладкой, — в кармане была дыра, хотя ей вовсе и не полагалось быть там.
С того вечера ключ от ворот стал предметом особого внимания, и не только, когда советник с советницей уходили по вечерам прогуляться, но и когда сидели дома, — советник показывал своё искусство, заставляя ключ отвечать на разные вопросы.
Он заранее придумывал наиболее подходящий ответ и затем заставлял ключ давать его, но под конец как-то
