сидѣлъ позади. Дріада сразу признала молодую даму, старый священникъ тоже и—печально покачалъ головою:
— Ты все-таки попала туда и погибла, бѣдняжка Марія!
„Бѣдняжка?“ недоумѣвала Дріада. „Такое превращеніе! Она одѣта, какъ герцогиня! Вотъ что случилось съ ней въ этомъ волшебномъ городѣ! Ахъ, если бы и мнѣ побывать тамъ, насладиться его роскошью и блескомъ! Блескъ его отражается даже на вечернихъ облакахъ! Я часто смотрю въ ту сторону, гдѣ, знаю, находится Парижъ, и вижу на небѣ свѣтлое сіяніе!“
Да, туда, въ ту сторону Дріада смотрѣла каждый вечеръ, каждую ночь,—на горизонтѣ разстилался какой-то свѣтящійся туманъ. Какъ она скучала о немъ въ свѣтлыя, безоблачныя, лунныя ночи! Какъ скучала она тогда и о бѣгущихъ облакахъ, показывавшихъ ей изъ жизни и исторіи города картину за картиною!
Дитя жадно хватается за свою книжку съ картинками, Дріада хваталась за облачное небо, гдѣ отражались ея мечты.
Чистое, безоблачное лѣтнее небо было для нея бѣлою страницею, и вотъ уже нѣсколько дней, какъ оно оставалось такимъ. Стояли жаркіе лѣтніе дни, безъ малѣйшей прохлады; листья и цвѣты охватила какая-то истома; людей тоже.
Но вотъ на небѣ собрались облака и какъ разъ въ той сторонѣ, гдѣ сіяющій туманъ говорилъ о Парижѣ. Облака поднялись, образуя какія-то причудливыя горныя цѣпи, загромоздили все небо, нависли надъ всѣмъ видимымъ Дріадѣ горизонтомъ. И вотъ, изъ этихъ гигантскихъ темно-синихъ облачныхъ скалъ вырвались лучи молніи, „тоже слуги Божіи“—какъ называлъ ихъ старый священникъ. Голубая, ослѣпительная, какъ солнце, молнія ударила въ старый могучій дубъ, проникла до самыхъ его корней и расколола его пополамъ. Вершина и стволъ дерева раздвоились и рухнули на землю, словно принимая посланницу свѣта въ свои объятія.
Громче, сильнѣе пушечнаго выстрѣла, привѣтствующаго рожденіе принца, потрясъ воздухъ и разнесся по всей окрестности ударъ грома, возвѣстившій кончину стараго дуба. Полилъ дождь, подулъ свѣжій вѣтеръ, буря пронеслась, и вся природа опять засіяла въ праздничномъ блескѣ. Деревенскіе жители окружили поверженный дубъ; старый священникъ почтилъ его словомъ, одинъ художникъ срисовалъ его на память для потомства.
— Все смѣняется, проносится, какъ облако, и никогда не возвращается назадъ!—сказала Дріада.
сидел позади. Дриада сразу признала молодую даму, старый священник тоже и — печально покачал головою:
— Ты всё-таки попала туда и погибла, бедняжка Мария!
«Бедняжка?» недоумевала Дриада. «Такое превращение! Она одета, как герцогиня! Вот что случилось с ней в этом волшебном городе! Ах, если бы и мне побывать там, насладиться его роскошью и блеском! Блеск его отражается даже на вечерних облаках! Я часто смотрю в ту сторону, где, знаю, находится Париж, и вижу на небе светлое сияние!»
Да, туда, в ту сторону Дриада смотрела каждый вечер, каждую ночь, — на горизонте расстилался какой-то светящийся туман. Как она скучала о нём в светлые, безоблачные, лунные ночи! Как скучала она тогда и о бегущих облаках, показывавших ей из жизни и истории города картину за картиною!
Дитя жадно хватается за свою книжку с картинками, Дриада хваталась за облачное небо, где отражались её мечты.
Чистое, безоблачное летнее небо было для неё белою страницею, и вот уже несколько дней, как оно оставалось таким. Стояли жаркие летние дни, без малейшей прохлады; листья и цветы охватила какая-то истома; людей тоже.
Но вот на небе собрались облака и как раз в той стороне, где сияющий туман говорил о Париже. Облака поднялись, образуя какие-то причудливые горные цепи, загромоздили всё небо, нависли над всем видимым Дриаде горизонтом. И вот, из этих гигантских тёмно-синих облачных скал вырвались лучи молнии, «тоже слуги Божии» — как называл их старый священник. Голубая, ослепительная, как солнце, молния ударила в старый могучий дуб, проникла до самых его корней и расколола его пополам. Вершина и ствол дерева раздвоились и рухнули на землю, словно принимая посланницу света в свои объятия.
Громче, сильнее пушечного выстрела, приветствующего рождение принца, потряс воздух и разнёсся по всей окрестности удар грома, возвестивший кончину старого дуба. Полил дождь, подул свежий ветер, буря пронеслась, и вся природа опять засияла в праздничном блеске. Деревенские жители окружили поверженный дуб; старый священник почтил его словом, один художник срисовал его на память для потомства.
— Всё сменяется, проносится, как облако, и никогда не возвращается назад! — сказала Дриада.
