Страница:Андерсен-Ганзен 2.pdf/275

Эта страница была вычитана



„Вздоръ, вздоръ, ерунда! Я хозяинъ въ домѣ! Я отецъ своей дочери! Извольте слушаться меня! Фонъ-Сапогъ такая персона, что хоть глядись въ него, какъ въ зеркало! Онъ изъ сафьяна, да еще со шпорою! Тринь-бринь! Тринь-бринь! Онъ и женится на моей дочери!“

— Теперь слѣди за мундиромъ, Аня!—продолжалъ крестный.—Теперь онъ начнетъ. Онъ носитъ отложной воротничокъ, очень скроменъ, но сознаетъ собственное достоинство и имѣетъ право говорить такъ:

„На мнѣ нѣтъ ни одного пятна! Добрыя качества тоже надо принимать въ расчетъ. А я, вѣдь, изъ самой добротной матеріи, да еще съ галунами!“

„Ну, они только до свадьбы и продержатся! Въ стиркѣ полиняютъ!“—Это говоритъ опять господинъ Трубка.—„Фонъ-Сапогъ, тотъ непромокаемъ, изъ крѣпкой и въ то же время тонкой кожи, можетъ скрипѣть, щелкать шпорою, и похожъ на Италію!“

— Но они должны говорить стихами!—замѣтила Аня.—Говорятъ, это выходитъ такъ красиво!

— Можно и такъ!—отвѣтилъ крестный.—Захочетъ публика, актеры заговорятъ и стихами. Ну, гляди же на барышню-Перчатку; гляди, какъ она ломаетъ пальчики:

„Лучше вѣкъ мнѣ быть безъ пары,
Только бы избѣгнуть кары—
Жизнь съ постылымъ проводить!
Мнѣ того не пережить!
Охъ, охъ, охъ,
Лопну, лопну, вотъ вамъ Богъ!“

„Вздоръ!“—Это ужъ отвѣчаетъ папаша-Трубка. А вотъ теперь говоритъ господинъ Мундиръ:

„Перчатка-душа,
Ты такъ хороша!
Ты мнѣ суждена,
Моей быть должна!“

— Тутъ Фонъ-Сапогъ шаркаетъ, топаетъ, щелкаетъ шпорою и опрокидываетъ три кулисы разомъ.

— Чудо, какъ хорошо!—воскликнула Аня.

— Тсъ!—сказалъ крестный.—Молчаливое одобреніе гово-


Тот же текст в современной орфографии


«Вздор, вздор, ерунда! Я хозяин в доме! Я отец своей дочери! Извольте слушаться меня! Фон-Сапог такая персона, что хоть глядись в него, как в зеркало! Он из сафьяна, да ещё со шпорою! Тринь-бринь! Тринь-бринь! Он и женится на моей дочери!»

— Теперь следи за мундиром, Аня! — продолжал крёстный. — Теперь он начнёт. Он носит отложной воротничок, очень скромен, но сознаёт собственное достоинство и имеет право говорить так:

«На мне нет ни одного пятна! Добрые качества тоже надо принимать в расчёт. А я, ведь, из самой добротной материи, да ещё с галунами!»

«Ну, они только до свадьбы и продержатся! В стирке полиняют!» — Это говорит опять господин Трубка. — «Фон-Сапог, тот непромокаем, из крепкой и в то же время тонкой кожи, может скрипеть, щёлкать шпорою, и похож на Италию!»

— Но они должны говорить стихами! — заметила Аня. — Говорят, это выходит так красиво!

— Можно и так! — ответил крёстный. — Захочет публика, актёры заговорят и стихами. Ну, гляди же на барышню-Перчатку; гляди, как она ломает пальчики:

«Лучше век мне быть без пары,
Только бы избегнуть кары —
Жизнь с постылым проводить!
Мне того не пережить!
Ох, ох, ох,
Лопну, лопну, вот вам Бог!»

«Вздор!» — Это уж отвечает папаша-Трубка. А вот теперь говорит господин Мундир:

«Перчатка-душа,
Ты так хороша!
Ты мне суждена,
Моей быть должна!»

— Тут Фон-Сапог шаркает, топает, щёлкает шпорою и опрокидывает три кулисы разом.

— Чудо, как хорошо! — воскликнула Аня.

— Тс! — сказал крёстный. — Молчаливое одобрение гово-