Подать помощь кораблю или экипажу нечего было и думать,—море слишкомъ разбушевалось; волны нещадно хлестали корпусъ судна и перекатывались черезъ него… Рыбакамъ чудились крики и вопли отчаянія; видно было, какъ люди на кораблѣ безпомощно, растерянно суетились… Вотъ всталъ огромный валъ и обрушился на бушпритъ. Мигъ—и бушприта какъ не бывало; корма высоко поднялась надъ водою, и съ нея спрыгнули въ этотъ моментъ двѣ обнявшіяся человѣческія фигуры, спрыгнули и исчезли въ волнахъ… Мигъ еще, и—огромная волна выкинула на дюны тѣло… молодой женщины, повидимому, бездыханное. Нѣсколько рыбачекъ окружили ее, и имъ показалось, что она еще подаетъ признаки жизни. Сейчасъ перенесли ее въ ближайшую избушку. Какъ хороша и нѣжна была бѣдняжка! Вѣрно, знатная дама!
Ее уложили на убогую кровать, безъ всякаго бѣлья, прикрытую однимъ шерстянымъ одѣяломъ, но въ него-то и слѣдовало укутать незнакомку,—чего ужъ теплѣе!
Ее удалось вернуть къ жизни, но она оказалась въ жару и не сознавала ничего: ни того, что случилось, ни того, куда попала. Да и слава Богу: все, что было ей дорого въ жизни, лежало теперь на днѣ морскомъ. Все случилось, какъ въ пѣснѣ „объ англійскомъ королевичѣ“:
Ужаснѣе вида и быть не могло: |
Море выбросило на берегъ обломки корабля, изъ людей же уцѣлѣла одна молодая женщина. Вѣтеръ все еще вылъ, но въ избушкѣ на нѣсколько мгновеній воцарилась тишина: молодая женщина забылась; потомъ начались боли и крики, она раскрыла свои дивные глаза и сказала что-то, но никто не понялъ ни единаго слова.
И вотъ, въ награду за всѣ перенесенныя ею страданія, въ объятіяхъ ея очутилось новорожденное дитя. Его ожидала великолѣпная колыбель съ шелковымъ пологомъ, роскошное жилище, ликованіе, восторги и жизнь, богатая всѣми благами земными, но Господь судилъ иначе: ему довелось родиться въ бѣдной избушкѣ, и даже поцѣлуя матери не суждено было ему принять.
Жена рыбака приложила ребенка къ груди матери, и оно очутилось возлѣ сердца, которое уже перестало биться,—мать умерла. Дитя, которое должно было встрѣтить въ жизни одно
Подать помощь кораблю или экипажу нечего было и думать, — море слишком разбушевалось; волны нещадно хлестали корпус судна и перекатывались через него… Рыбакам чудились крики и вопли отчаяния; видно было, как люди на корабле беспомощно, растерянно суетились… Вот встал огромный вал и обрушился на бушприт. Миг — и бушприта как не бывало; корма высоко поднялась над водою, и с неё спрыгнули в этот момент две обнявшиеся человеческие фигуры, спрыгнули и исчезли в волнах… Миг ещё, и — огромная волна выкинула на дюны тело… молодой женщины, по-видимому, бездыханное. Несколько рыбачек окружили её, и им показалось, что она ещё подаёт признаки жизни. Сейчас перенесли её в ближайшую избушку. Как хороша и нежна была бедняжка! Верно, знатная дама!
Её уложили на убогую кровать, без всякого белья, прикрытую одним шерстяным одеялом, но в него-то и следовало укутать незнакомку, — чего уж теплее!
Её удалось вернуть к жизни, но она оказалась в жару и не сознавала ничего: ни того, что случилось, ни того, куда попала. Да и слава Богу: всё, что было ей дорого в жизни, лежало теперь на дне морском. Всё случилось, как в песне «об английском королевиче»:
Ужаснее вида и быть не могло: |
Море выбросило на берег обломки корабля, из людей же уцелела одна молодая женщина. Ветер всё ещё выл, но в избушке на несколько мгновений воцарилась тишина: молодая женщина забылась; потом начались боли и крики, она раскрыла свои дивные глаза и сказала что-то, но никто не понял ни единого слова.
И вот, в награду за все перенесённые ею страдания, в объятиях её очутилось новорожденное дитя. Его ожидала великолепная колыбель с шёлковым пологом, роскошное жилище, ликование, восторги и жизнь, богатая всеми благами земными, но Господь судил иначе: ему довелось родиться в бедной избушке, и даже поцелуя матери не суждено было ему принять.
Жена рыбака приложила ребёнка к груди матери, и оно очутилось возле сердца, которое уже перестало биться, — мать умерла. Дитя, которое должно было встретить в жизни одно
