Страница:Андерсен-Ганзен 2.pdf/107

Эта страница была вычитана



— Свѣтъ никуда не годится!—говорилъ онъ.—Все—одна ерунда!

Флюгерный пѣтухъ былъ, что называется, пѣтухомъ разочарованнымъ и, конечно, очень заинтересовалъ бы собою огурецъ, знай тотъ объ этомъ, но огурецъ былъ занятъ однимъ дворовымъ пѣтухомъ, а этотъ какъ-разъ и пожаловалъ къ нему въ гости.

Заборъ былъ поваленъ вѣтромъ, но громъ и молнія давно прекратились.

— А что вы скажете о ночномъ пѣтушиномъ крикѣ?—спросилъ у курицъ и цыплятъ дворовый пѣтухъ.—Грубоватъ онъ былъ, ни малѣйшаго изящества!

За пѣтухомъ взобрались на навозную кучу и куры съ цыплятами; пѣтухъ двигался въ перевалку, какъ кавалеристъ.

— Садовое растеніе!—сказалъ онъ огурцу, и послѣдній сразу уразумѣлъ высокое образованіе пѣтуха, и даже не замѣтилъ, что тотъ клюетъ и поѣдаетъ его.

„Блаженная смерть!“

Подбѣжали куры и цыплята,—куры, вѣдь, всегда такъ: куда одна, туда и другая. Они кудахтали, пищали, любовались на пѣтуха и гордились, что онъ изъ ихъ породы.

— Ку-ка ре-ку!—запѣлъ онъ.—Цыплята сейчасъ сдѣлаются большими курами, если я провозглашу это въ міровомъ курятникѣ!

Куры и цыплята закудахтали и запищали. А пѣтухъ объявилъ великую новость:

— Пѣтухъ можетъ снести яйцо! И знаете, что въ немъ? Василискъ! Никто не можетъ вынести его вида! Люди это знаютъ, а теперь знаете и вы, знаете, что̀ есть во мнѣ, знаете, что я изъ пѣтуховъ пѣтухъ!

И дворовый пѣтухъ захлопалъ крыльями, поднялъ гребешокъ и опять запѣлъ. Курицъ и цыплятъ даже ознобъ прошибъ, но какъ имъ было лестно, что одинъ изъ ихъ семейства—пѣтухъ изъ пѣтуховъ! Они кудахтали и пищали, такъ что даже флюгерному пѣтуху было слышно, но онъ и не шевельнулся.

— Все ерунда!—говорилъ онъ самъ себѣ.—Никогда дворовому пѣтуху не снести яйца, а я—не хочу! А еслибы захотѣлъ, я бы снесъ вѣтряное яйцо! Но міръ не стоитъ вѣтрянаго яйца! Все ерунда!.. Я и сидѣть-то здѣсь больше не хочу!

И флюгерный пѣтухъ переломился и слетѣлъ внизъ, но не убилъ двороваго пѣтуха, „хоть и расчитывалъ на это“, какъ увѣряли куры.


Тот же текст в современной орфографии


— Свет никуда не годится! — говорил он. — Всё — одна ерунда!

Флюгерный петух был, что называется, петухом разочарованным и, конечно, очень заинтересовал бы собою огурец, знай тот об этом, но огурец был занят одним дворовым петухом, а этот как раз и пожаловал к нему в гости.

Забор был повален ветром, но гром и молния давно прекратились.

— А что вы скажете о ночном петушином крике? — спросил у куриц и цыплят дворовый петух. — Грубоват он был, ни малейшего изящества!

За петухом взобрались на навозную кучу и куры с цыплятами; петух двигался вперевалку, как кавалерист.

— Садовое растение! — сказал он огурцу, и последний сразу уразумел высокое образование петуха, и даже не заметил, что тот клюёт и поедает его.

«Блаженная смерть!»

Подбежали куры и цыплята, — куры, ведь, всегда так: куда одна, туда и другая. Они кудахтали, пищали, любовались на петуха и гордились, что он из их породы.

— Ку-ка ре-ку! — запел он. — Цыплята сейчас сделаются большими курами, если я провозглашу это в мировом курятнике!

Куры и цыплята закудахтали и запищали. А петух объявил великую новость:

— Петух может снести яйцо! И знаете, что в нём? Василиск! Никто не может вынести его вида! Люди это знают, а теперь знаете и вы, знаете, что есть во мне, знаете, что я из петухов петух!

И дворовый петух захлопал крыльями, поднял гребешок и опять запел. Куриц и цыплят даже озноб прошиб, но как им было лестно, что один из их семейства — петух из петухов! Они кудахтали и пищали, так что даже флюгерному петуху было слышно, но он и не шевельнулся.

— Всё ерунда! — говорил он сам себе. — Никогда дворовому петуху не снести яйца, а я — не хочу! А если бы захотел, я бы снёс ветряное яйцо! Но мир не сто́ит ветряного яйца! Всё ерунда!.. Я и сидеть-то здесь больше не хочу!

И флюгерный петух переломился и слетел вниз, но не убил дворового петуха, «хоть и рассчитывал на это», как уверяли куры.