Страница:Андерсен-Ганзен 2.pdf/100

Эта страница была вычитана


говорила!—обратилась чернильница къ гусиному перу и другимъ предметамъ на столѣ, которые могли ее слышать.—Замѣчательно, чего только ни выходитъ изъ меня! Просто невѣроятно даже! Я и сама, право, не знаю, что первое выйдетъ, когда человѣкъ опять начнетъ черпать у меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только ни умѣстится на ней! Да, я нѣчто замѣчательное! Изъ меня выходятъ всевозможныя поэтическія творенія! Всѣ эти живые люди, которыхъ узнаютъ другіе, эти искреннія чувства, юморъ, дивныя описанія природы!.. Я и сама не возьму въ толкъ,—я, вѣдь, совсѣмъ не знаю природы—какъ все это вмѣщается во мнѣ? Однако же, это такъ! Изъ меня вышли и выходятъ всѣ эти воздушные, граціозные дѣвичьи образы, отважные рыцари на фыркающихъ коняхъ, и кто тамъ еще?.. Увѣряю васъ, все это я выпускаю изъ себя просто безсознательно!

— Конечно!—сказало гусиное перо.—Если бы вы отнеслись къ дѣлу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосудъ съ жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу въ себѣ! Пишетъ перо! Въ этомъ не сомнѣвается ни единый человѣкъ, а полагаю, что большинство людей понимаютъ въ поэзіи не меньше старой чернильницы!

— Мало же вы опытны!—возразила чернильница.—Вы состоите на службѣ всего недѣлю и ужъ почти совсѣмъ износились. Такъ вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много васъ у меня перебывало—и гусиныхъ и англійскихъ стальныхъ! Да, я отлично знакома и съ гусиными перьями и со стальными! И много васъ еще перебываетъ у меня въ услуженіи, пока человѣкъ будетъ продолжать записывать то, что почерпаетъ изъ меня!

— Чернильная бочка!—сказало перо.

Поздно вечеромъ вернулся домой поэтъ; онъ пришелъ съ концерта скрипача-виртуоза и весь былъ еще подъ впечатлѣніемъ его безподобной игры. Въ инструментѣ виртуоза, казалось, былъ неисчерпаемый источникъ звуковъ: то какъ будто катились, звеня, словно жемчужины, капли воды, то щебетали птички, то ревѣла буря въ сосновомъ бору… Поэту чудилось, что онъ слышитъ плачъ собственнаго сердца, выливавшійся въ мелодіи, похожей на гармоничный женскій голосъ; звучали, казалось, не только струны скрипки, но и всѣ ея составныя части. Удиви-


Тот же текст в современной орфографии

говорила! — обратилась чернильница к гусиному перу и другим предметам на столе, которые могли её слышать. — Замечательно, чего только ни выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что первое выйдет, когда человек опять начнёт черпать у меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только ни уместится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевозможные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнаю́т другие, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы!.. Я и сама не возьму в толк, — я, ведь, совсем не знаю природы — как всё это вмещается во мне? Однако же, это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях, и кто там ещё?.. Уверяю вас, всё это я выпускаю из себя просто бессознательно!

— Конечно! — сказало гусиное перо. — Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а полагаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!

— Мало же вы опытны! — возразила чернильница. — Вы состоите на службе всего неделю и уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало — и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас ещё перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпает из меня!

— Чернильная бочка! — сказало перо.

Поздно вечером вернулся домой поэт; он пришёл с концерта скрипача-виртуоза и весь был ещё под впечатлением его бесподобной игры. В инструменте виртуоза, казалось, был неисчерпаемый источник звуков: то как будто катились, звеня, словно жемчужины, капли воды, то щебетали птички, то ревела буря в сосновом бору… Поэту чудилось, что он слышит плач собственного сердца, выливавшийся в мелодии, похожей на гармоничный женский голос; звучали, казалось, не только струны скрипки, но и все её составные части. Удиви-