чилось ему, вмѣсто своихъ калошъ, надѣть калоши Счастья. Онъ вышелъ въ нихъ на улицу, и волшебная сила калошъ сразу перенесла его во времена короля Ганса, такъ что ноги его въ ту же минуту ступили въ невылазную грязь,—въ то время, вѣдь, еще не было тротуаровъ.
— Вотъ грязища-то! Ужасъ, что такое!—сказалъ совѣтникъ.—Вся панель затоплена, и ни одного фонаря!
Луна взошла еще недостаточно высоко; стоялъ густой туманъ, и все вокругъ тонуло во мракѣ. На ближнемъ углу висѣлъ образъ Мадонны,[1] и передъ нимъ зажженная лампада, дававшая, однако, такой свѣтъ, что хоть бы его и не было вовсе; совѣтникъ замѣтилъ его не раньше, чѣмъ поровнялся съ образомъ вплотную.
— Ну, вотъ,—сказалъ онъ:—тутъ вѣрно выставка картинъ, и они забыли убрать на ночь вывѣску.
Въ это время мимо совѣтника прошло нѣсколько человѣкъ, одѣтыхъ въ средневѣковые костюмы.
— Что это они такъ вырядились? Должно быть на маскарадѣ были!—сказалъ совѣтникъ.
Вдругъ послышался барабанный бой и свистъ дудокъ, замелькали факелы, совѣтникъ остановился и увидалъ странное шествіе: впереди всѣхъ шли барабанщики, усердно работавшіе палками, за ними воины, вооруженные луками и самострѣлами; вся эта свита сопровождала какое-то знатное духовное лицо. Пораженный совѣтникъ спросилъ, что означаетъ это шествіе и что это за важное лицо?
— Епископъ Зеландскій!—отвѣчали ему.
— Господи помилуй! Что такое приключилось съ епископомъ?—вздохнулъ совѣтникъ, качая головой.—Нѣтъ, не можетъ быть, чтобы это былъ епископъ!
Размышляя о только что видѣнномъ и не глядя ни направо, ни налѣво, совѣтникъ вышелъ на площадь Высокаго Моста. Моста, ведущаго къ дворцу, на мѣстѣ, однако, не оказалось, и совѣтникъ въ потьмахъ едва разглядѣлъ какой-то широкій ручей, да лодку, въ которой сидѣло двое парней.
— Господину угодно на Островъ?—спросили они.
— На Островъ?—сказалъ совѣтникъ, не знавшій, что блуж-
- ↑ Во времена короля Ганса въ Даніи господствовало еще католичество. Примѣч. перев.
чилось ему, вместо своих калош, надеть калоши Счастья. Он вышел в них на улицу, и волшебная сила калош сразу перенесла его во времена короля Ганса, так что ноги его в ту же минуту ступили в невылазную грязь, — в то время, ведь, ещё не было тротуаров.
— Вот грязища-то! Ужас, что такое! — сказал советник. — Вся панель затоплена, и ни одного фонаря!
Луна взошла ещё недостаточно высоко; стоял густой туман, и всё вокруг тонуло во мраке. На ближнем углу висел образ Мадонны,[1] и перед ним зажжённая лампада, дававшая, однако, такой свет, что хоть бы его и не было вовсе; советник заметил его не раньше, чем поравнялся с образом вплотную.
— Ну, вот, — сказал он: — тут верно выставка картин, и они забыли убрать на ночь вывеску.
В это время мимо советника прошло несколько человек, одетых в средневековые костюмы.
— Что это они так вырядились? Должно быть на маскараде были! — сказал советник.
Вдруг послышался барабанный бой и свист дудок, замелькали факелы, советник остановился и увидал странное шествие: впереди всех шли барабанщики, усердно работавшие палками, за ними воины, вооружённые луками и самострелами; вся эта свита сопровождала какое-то знатное духовное лицо. Поражённый советник спросил, что означает это шествие и что это за важное лицо?
— Епископ Зеландский! — отвечали ему.
— Господи помилуй! Что такое приключилось с епископом? — вздохнул советник, качая головой. — Нет, не может быть, чтобы это был епископ!
Размышляя о только что виденном и не глядя ни направо, ни налево, советник вышел на площадь Высокого Моста. Моста, ведущего к дворцу, на месте, однако, не оказалось, и советник впотьмах едва разглядел какой-то широкий ручей, да лодку, в которой сидело двое парней.
— Господину угодно на Остров? — спросили они.
— На Остров? — сказал советник, не знавший, что блуж-
- ↑ Во времена короля Ганса в Дании господствовало ещё католичество. Примеч. перев.
