рѣшилъ, что, Богъ дастъ, все пойдетъ хорошо, вычистилъ сапоги и кафтанъ, умылся, причесалъ свои красивые бѣлокурые волосы и пошелъ одинъ-одинешенекъ въ городъ, а потомъ во дворецъ.
— Войдите!—сказалъ старикъ-король, когда Иванъ постучалъ въ дверь.
Иванъ отворилъ дверь, и старый король встрѣтилъ его одѣтый въ халатъ; на ногахъ у него были вышитые туфли, на головѣ корона, въ одной рукѣ скипетръ, въ другой—держава.
— Постой!—сказалъ онъ, и взялъ державу подъ мышку, чтобы протянуть Ивану руку.
Но какъ только онъ услыхалъ, что передъ нимъ новый женихъ, онъ началъ плакать, выронилъ изъ рукъ и скипетръ, и державу и принялся утирать слезы полами халата. Бѣдный старичекъ-король!
— И не пробуй лучше!—сказалъ онъ.—Съ тобой будетъ то же, что со всѣми! Вотъ, погляди-ка!
И онъ свелъ Ивана въ садъ принцессы. Брр… какой ужасъ! На каждомъ деревѣ висѣло по три, по четыре принца, которые когда-то сватались за принцессу, но не съумѣли отгадать того, что она задумала. Стоило подуть вѣтерку—и кости громко стучали одна о другую, пугая птичекъ, которыя не смѣли даже заглянуть въ этотъ садъ. Вмѣсто тычинокъ для привязи цвѣтовъ служили человѣческія кости, въ цвѣточныхъ горшкахъ торчали черепа съ оскаленными зубами,—вотъ такъ садъ былъ у принцессы!
— Вотъ, видишь!—сказалъ старикъ-король.—И съ тобой будетъ то же, что съ ними! Не пробуй лучше! Ты ужасно огорчаешь меня, я такъ близко принимаю это къ сердцу!
Въ это время во дворъ въѣхала принцесса со своими дамами, и король съ Иваномъ вышли къ ней поздороваться. Она была въ самомъ дѣлѣ прелестна, протянула Ивану руку, и онъ полюбилъ ее еще больше прежняго. Нѣтъ, конечно, она не могла быть такою злою, гадкою вѣдьмой, какъ говорили люди.
Они отправились въ залъ, и маленькіе пажи стали обносить ихъ вареньемъ и медовыми пряниками, но старикъ-король былъ такъ опечаленъ, что не могъ ничего ѣсть, да и пряники были ему не по зубамъ!
Было рѣшено, что Иванъ опять придетъ во дворецъ на другое утро, а судьи и весь Совѣтъ соберутся слушать, какъ
решил, что, Бог даст, всё пойдет хорошо, вычистил сапоги и кафтан, умылся, причесал свои красивые белокурые волосы и пошёл один-одинёшенек в город, а потом во дворец.
— Войдите! — сказал старик-король, когда Иван постучал в дверь.
Иван отворил дверь, и старый король встретил его одетый в халат; на ногах у него были вышитые туфли, на голове корона, в одной руке скипетр, в другой — держава.
— Постой! — сказал он, и взял державу под мышку, чтобы протянуть Ивану руку.
Но как только он услыхал, что перед ним новый жених, он начал плакать, выронил из рук и скипетр, и державу и принялся утирать слёзы полами халата. Бедный старичок-король!
— И не пробуй лучше! — сказал он. — С тобой будет то же, что со всеми! Вот, погляди-ка!
И он свёл Ивана в сад принцессы. Брр… какой ужас! На каждом дереве висело по три, по четыре принца, которые когда-то сватались за принцессу, но не сумели отгадать того, что она задумала. Стоило подуть ветерку — и кости громко стучали одна о другую, пугая птичек, которые не смели даже заглянуть в этот сад. Вместо тычинок для привязи цветов служили человеческие кости, в цветочных горшках торчали черепа с оскаленными зубами, — вот так сад был у принцессы!
— Вот, видишь! — сказал старик-король. — И с тобой будет то же, что с ними! Не пробуй лучше! Ты ужасно огорчаешь меня, я так близко принимаю это к сердцу!
В это время во двор въехала принцесса со своими дамами, и король с Иваном вышли к ней поздороваться. Она была в самом деле прелестна, протянула Ивану руку, и он полюбил её ещё больше прежнего. Нет, конечно, она не могла быть такою злою, гадкою ведьмой, как говорили люди.
Они отправились в зал, и маленькие пажи стали обносить их вареньем и медовыми пряниками, но старик-король был так опечален, что не мог ничего есть, да и пряники были ему не по зубам!
Было решено, что Иван опять придёт во дворец на другое утро, а судьи и весь Совет соберутся слушать, как
