Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/511

Эта страница была вычитана

пробормотала такъ невнятно, что, по мнѣнію Антона, ничего собственно и не сказала. Смѣлая была эта Молли! Такая смѣлая, что одна изъ всей толпы сверстницъ цѣловала Антона, хотя хотѣлось всѣмъ—именно потому, что онъ не хотѣлъ и отбивался отъ поцѣлуевъ руками и ногами.

— Я смѣю его поцѣловать!—говорила Молли гордо и обвивала шею Антона рукой.

Это было ея торжествомъ, Антонъ же покорялся ей, вовсе не думая о томъ, что дѣлаетъ. Ахъ, какая она была хорошенькая, какая смѣлая!

Госпожа Голле, что жила въ горѣ, тоже, говорятъ, была хороша собою, но ея красота была соблазнительною красотой зла. Высшею красотой считалась, напротивъ, красота Св. Елисаветы,[1] покровительницы страны, благочестивой Тюрингенской герцогини, добрыя дѣла которой живутъ въ легендахъ и сказаніяхъ, освящающихъ здѣшнія мѣста. Въ часовнѣ висѣлъ ея образъ, а передъ нимъ серебряная лампада. Но Св. Елисавета нисколько не была похожа на Молли.

А яблонька, которую посадили дѣти, росла да росла, такъ что, наконецъ, пришлось пересадить ее въ садъ, подъ открытое небо, гдѣ ее кропило росою, пригрѣвало солнышкомъ, и она окрѣпла настолько, что могла выдержать и зиму. Весной же, словно отъ радости, что пережила суровую зиму, она зацвѣла и осенью принесла два яблочка: одно для Молли и одно для Антона,—меньше ужъ никакъ нельзя было.

Деревцо торопилось рости, Молли не отставала; она напоминала своею свѣжестью цвѣтокъ яблони, но не долго Антону пришлось любоваться на этотъ цвѣтокъ. Все проходитъ, все измѣняется! Отецъ Молли оставилъ родину и уѣхалъ съ Молли далеко-далеко. Въ наше время торжества пара понадобилось бы всего нѣсколько часовъ, тогда же надо было ѣхать больше сутокъ, чтобы добраться до того города, куда они уѣхали. Онъ находился на востокъ отъ Эйзенаха, совсѣмъ въ другомъ концѣ страны; это былъ городъ Веймаръ.

Молли плакала, и Антонъ плакалъ—всѣ эти слезы соединились теперь въ одну, отливавшую яркими радужными красками: Молли, вѣдь, сказала Антону, что любитъ его больше всѣхъ прелестей жизни въ Веймарѣ!

Прошелъ годъ, два, три. За это время отъ Молли пришло два письма; одно привезъ съ собой торговый коммиссіонеръ,

  1. Елизавета Венгерская — ландграфиня Тюрингии, католическая святая. (прим. редактора Викитеки)
Тот же текст в современной орфографии

пробормотала так невнятно, что, по мнению Антона, ничего собственно и не сказала. Смелая была эта Молли! Такая смелая, что одна из всей толпы сверстниц целовала Антона, хотя хотелось всем — именно потому, что он не хотел и отбивался от поцелуев руками и ногами.

— Я смею его поцеловать! — говорила Молли гордо и обвивала шею Антона рукой.

Это было её торжеством, Антон же покорялся ей, вовсе не думая о том, что делает. Ах, какая она была хорошенькая, какая смелая!

Госпожа Голле, что жила в горе, тоже, говорят, была хороша собою, но её красота была соблазнительною красотой зла. Высшею красотой считалась, напротив, красота Св. Елисаветы,[1] покровительницы страны, благочестивой Тюрингенской герцогини, добрые дела которой живут в легендах и сказаниях, освящающих здешние места. В часовне висел её образ, а перед ним серебряная лампада. Но Св. Елисавета нисколько не была похожа на Молли.

А яблонька, которую посадили дети, росла да росла, так что, наконец, пришлось пересадить её в сад, под открытое небо, где её кропило росою, пригревало солнышком, и она окрепла настолько, что могла выдержать и зиму. Весной же, словно от радости, что пережила суровую зиму, она зацвела и осенью принесла два яблочка: одно для Молли и одно для Антона, — меньше уж никак нельзя было.

Деревцо торопилось расти, Молли не отставала; она напоминала своею свежестью цветок яблони, но недолго Антону пришлось любоваться на этот цветок. Всё проходит, всё изменяется! Отец Молли оставил родину и уехал с Молли далеко-далеко. В наше время торжества пара понадобилось бы всего несколько часов, тогда же надо было ехать больше суток, чтобы добраться до того города, куда они уехали. Он находился на восток от Эйзенаха, совсем в другом конце страны; это был город Веймар.

Молли плакала, и Антон плакал — все эти слёзы соединились теперь в одну, отливавшую яркими радужными красками: Молли, ведь, сказала Антону, что любит его больше всех прелестей жизни в Веймаре!

Прошёл год, два, три. За это время от Молли пришло два письма; одно привёз с собой торговый комиссионер,
  1. Елизавета Венгерская — ландграфиня Тюрингии, католическая святая. (прим. редактора Викитеки)