Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/39

Эта страница выверена

не нравился скучный кротъ. Каждое утро, на восходѣ солнышка, и каждый вечеръ, при закатѣ, Лизокъ съ вершокъ выходила на порогъ мышиной норки: иногда вѣтеръ раздвигалъ верхушки колосьевъ, и ей удавалось увидѣть кусочекъ голубого неба. „Какъ свѣтло, какъ хорошо тутъ на волѣ!“—думала дѣвочка и вспоминала о ласточкѣ; ей очень хотѣлось бы повидаться съ птичкой, но ласточки нигдѣ не было видно: должно быть, она летала тамъ далеко, далеко, въ зеленомъ лѣсу!

Къ осени Лизокъ съ вершокъ приготовила все свое приданое.

— Черезъ четыре недѣли твоя свадьба!—сказала дѣвочкѣ полевая мышь.

Но крошка заплакала и сказала, что не хочетъ выходить замужъ за скучнаго крота.

— Пустяки!—сказала старуха-мышь.—Только не капризничай, а то я съумѣю укусить тебя моимъ бѣлымъ зубомъ. У тебя будетъ чудеснѣйшій мужъ! У самой королевы нѣтъ такой черной бархатной шубки, какъ у него! Да и въ кухнѣ, и въ погребѣ у него не пусто! Благодари Бога за такого мужа!

Наступилъ и день свадьбы. Кротъ пришелъ за дѣвочкой. Теперь ей приходилось идти за нимъ въ его нору, жить тамъ, глубоко, глубоко подъ землею и никогда не выходить на солнышко,—кротъ, вѣдь, терпѣть его не могъ! А бѣдной крошкѣ было такъ тяжело навсегда распроститься съ краснымъ солнышкомъ! У полевой мыши она все-таки могла хоть изрѣдка любоваться на него изъ дверей.

И Лизокъ съ вершокъ вышла взглянуть на него въ послѣдній разъ. Хлѣбъ былъ уже убранъ съ поля, и изъ земли опять торчали одни голые засохшіе стебли. Дѣвочка отошла отъ дверей подальше и протянула къ солнцу руки:

— Прощай, красное солнышко, прощай!

Потомъ она обняла рученками маленькій красный цвѣточекъ, который росъ тутъ, и сказала ему:

— Кланяйся отъ меня милой ласточкѣ, если увидишь ее!

— Тви-вить, тви-вить!—вдругъ раздалось надъ ея головой.

Лизокъ съ вершокъ подняла глаза и увидѣла ласточку, которая пролетала мимо. Ласточка тоже увидѣла дѣвочку и очень обрадовалась, а дѣвочка заплакала и разсказала ласточкѣ, какъ eй не хочется выходить замужъ за гадкаго крота и жить съ нимъ глубоко подъ землей, куда никогда не заглянетъ солнышко.


Тот же текст в современной орфографии

не нравился скучный крот. Каждое утро, на восходе солнышка, и каждый вечер, при закате, Лизок с вершок выходила на порог мышиной норки: иногда ветер раздвигал верхушки колосьев, и ей удавалось увидеть кусочек голубого неба. «Как светло, как хорошо тут на воле!» — думала девочка и вспоминала о ласточке; ей очень хотелось бы повидаться с птичкой, но ласточки нигде не было видно: должно быть, она летала там далеко, далеко, в зелёном лесу!

К осени Лизок с вершок приготовила всё своё приданое.

— Через четыре недели твоя свадьба! — сказала девочке полевая мышь.

Но крошка заплакала и сказала, что не хочет выходить замуж за скучного крота.

— Пустяки! — сказала старуха-мышь. — Только не капризничай, а то я сумею укусить тебя моим белым зубом. У тебя будет чудеснейший муж! У самой королевы нет такой чёрной бархатной шубки, как у него! Да и в кухне, и в погребе у него не пусто! Благодари Бога за такого мужа!

Наступил и день свадьбы. Крот пришёл за девочкой. Теперь ей приходилось идти за ним в его нору, жить там, глубоко, глубоко под землёю и никогда не выходить на солнышко, — крот, ведь, терпеть его не мог! А бедной крошке было так тяжело навсегда распроститься с красным солнышком! У полевой мыши она всё-таки могла хоть изредка любоваться на него из дверей.

И Лизок с вершок вышла взглянуть на него в последний раз. Хлеб был уже убран с поля, и из земли опять торчали одни голые засохшие стебли. Девочка отошла от дверей подальше и протянула к солнцу руки:

— Прощай, красное солнышко, прощай!

Потом она обняла ручонками маленький красный цветочек, который рос тут, и сказала ему:

— Кланяйся от меня милой ласточке, если увидишь её!

— Тви-вить, тви-вить! — вдруг раздалось над её головой.

Лизок с вершок подняла глаза и увидела ласточку, которая пролетала мимо. Ласточка тоже увидела девочку и очень обрадовалась, а девочка заплакала и рассказала ласточке, как eй не хочется выходить замуж за гадкого крота и жить с ним глубоко под землёй, куда никогда не заглянет солнышко.