обезьяны, у этого—гадкаго козла, скользкой змѣи или полузаснувшей рыбы!
Однимъ словомъ, изъ-подъ платья каждаго человѣка выглядывалъ тотъ звѣрь, котораго онъ носилъ въ душѣ. И звѣрь этотъ прыгалъ, метался и порывался вырваться на волю, а человѣкъ старался плотно прикрыть его платьемъ, но другіе люди срывали съ него платье и кричали:
— Вотъ онъ каковъ, вотъ она какова, глядите, люди добрые!
Каждый стремился обнажить больное мѣсто ближняго.
— Какой же звѣрь сидѣлъ во мнѣ?—спросила странница-душа, и ангелъ Смерти указалъ ей на горделивую фигуру впереди нихъ; голова ея была окружена радужнымъ ореоломъ, но у самаго сердца виднѣлись ноги павлина; радужный ореолъ былъ ни что иное, какъ хвостъ его!
Дальше на пути они увидали въ вѣтвяхъ деревьевъ безобразныхъ птицъ; онѣ кричали человѣчьими голосами: „Странница, помнишь-ли ты насъ?“ То были всѣ дурныя земныя мысли и дѣла души; и вотъ, теперь они кричали ей: „Помнишь-ли ты насъ?“
И душу объялъ трепетъ,—она узнала по голосу всѣ свои дурныя мысли и дѣла, которыя теперь свидѣтельствовали противъ нея.
— Плоть человѣческая немощна, природа грѣховна!—сказала душа.—Но дурныя мысли мои не переходили въ дѣла, и міръ не видѣлъ злыхъ плодовъ!
И она заторопилась изо всѣхъ силъ, стараясь скорѣе уйти отъ этихъ гадкихъ черныхъ птицъ, но онѣ такъ и кружились надъ ней и кричали все громче и громче, словно желая разславить ее на весь міръ. Душа неслась, какъ гонимая лань, но чуть не на каждомъ шагу спотыкалась объ острые кремни и ранила себѣ ноги до крови.
— Откуда берутся тутъ эти острые камни? Вся земля усыпана ими, точно сухими листьями!
— А это—твои неосторожныя, необдуманныя слова, вырывавшіяся у тебя при жизни! Они уязвляли сердца твоихъ ближнихъ куда глубже, больнѣе, чѣмъ теперь ранятъ эти камни твои ноги.
— Этого мнѣ и въ голову не приходило!—сказала душа.
— Не судите и не судимы будете!—прозвучало въ воздухѣ.
— Всѣ мы грѣшны!—сказала душа и вновь понеслась по воздуху.—Я строго держался закона и Евангелія, дѣлалъ все, что должно. Я не таковъ, какъ другіе!
обезьяны, у этого — гадкого козла, скользкой змеи или полузаснувшей рыбы!
Одним словом, из-под платья каждого человека выглядывал тот зверь, которого он носил в душе. И зверь этот прыгал, метался и порывался вырваться на волю, а человек старался плотно прикрыть его платьем, но другие люди срывали с него платье и кричали:
— Вот он каков, вот она какова, глядите, люди добрые!
Каждый стремился обнажить больное место ближнего.
— Какой же зверь сидел во мне? — спросила странница-душа, и ангел Смерти указал ей на горделивую фигуру впереди них; голова её была окружена радужным ореолом, но у самого сердца виднелись ноги павлина; радужный ореол был ни что иное, как хвост его!
Дальше на пути они увидали в ветвях деревьев безобразных птиц; они кричали человечьими голосами: «Странница, помнишь ли ты нас?» То были все дурные земные мысли и дела души; и вот, теперь они кричали ей: «Помнишь ли ты нас?»
И душу объял трепет, — она узнала по голосу все свои дурные мысли и дела, которые теперь свидетельствовали против неё.
— Плоть человеческая немощна, природа греховна! — сказала душа. — Но дурные мысли мои не переходили в дела, и мир не видел злых плодов!
И она заторопилась изо всех сил, стараясь скорее уйти от этих гадких чёрных птиц, но они так и кружились над ней и кричали всё громче и громче, словно желая расславить её на весь мир. Душа неслась, как гонимая лань, но чуть не на каждом шагу спотыкалась об острые кремни и ранила себе ноги до крови.
— Откуда берутся тут эти острые камни? Вся земля усыпана ими, точно сухими листьями!
— А это — твои неосторожные, необдуманные слова, вырывавшиеся у тебя при жизни! Они уязвляли сердца твоих ближних куда глубже, больнее, чем теперь ранят эти камни твои ноги.
— Этого мне и в голову не приходило! — сказала душа.
— Не судите и не судимы будете! — прозвучало в воздухе.
— Все мы грешны! — сказала душа и вновь понеслась по воздуху. — Я строго держался закона и Евангелия, делал всё, что должно. Я не таков, как другие!
