Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/372

Эта страница была вычитана

рички Пребенъ и Марта! Любо было посмотрѣть на нихъ, когда они, бывало, сидятъ подъ тѣнью старой липы на скамеечкѣ, стоявшей на площадкѣ высокой каменной лѣстницы ихъ дома, и такъ ласково, привѣтливо киваютъ всѣмъ прохожимъ! Они дѣлали много добра и дѣлали его съ толкомъ и по-христіански, кормили и одѣвали десятки честныхъ бѣдняковъ.

Первою умерла жена. Я такъ живо помню этотъ день! Я былъ тогда еще мальчуганомъ, и мы съ отцомъ зашли къ старому Пребену какъ-разъ въ самый день ея смерти. Старикъ былъ въ такомъ горѣ, плакалъ, какъ ребенокъ. Тѣло умершей лежало въ спальнѣ, рядомъ съ той комнатой, гдѣ мы сидѣли. Кромѣ насъ съ отцомъ пришли еще двое-трое сосѣдей, и старикъ сталъ говорить намъ о томъ, какъ пусто, одиноко будетъ теперь въ домѣ,—она, вѣдь, была душою его—какъ счастливо жили они съ нею столько лѣтъ, а потомъ перешелъ къ воспоминаніямъ о томъ времени, когда они только что познакомились и полюбили другъ друга… Я, какъ сказано, былъ тогда еще очень малъ, но все же слушалъ съ большимъ вниманіемъ, смѣшаннымъ съ какимъ-то удивленіемъ. И не мудрено: старикъ съ такимъ жаромъ разсказывалъ о блаженныхъ дняхъ помолвки, о красотѣ своей невѣсты, о томъ, къ какимъ невиннымъ хитростямъ онъ прибѣгалъ, чтобы встрѣтить ее, и лицо его оживлялось все больше и больше, щеки зарумянились! Затѣмъ онъ сталъ разсказывать о свадьбѣ, и глаза его заблистали еще ярче. Онъ словно опять переживалъ счастливѣйшіе годы своей жизни… А подруга-то его уже лежала въ это время въ сосѣдней комнатѣ мертвая, и самъ онъ былъ дряхлымъ-дряхлымъ старикомъ!..

Да, такъ-то оно бываетъ на свѣтѣ! Вотъ и я въ тѣ времена былъ мальчуганомъ, а теперь—такой же старикъ, какимъ помню Пребена Сване! Время идетъ, и все на свѣтѣ понемножку измѣняется!.. Я такъ живо помню день похоронъ старушки! Пребенъ шелъ за гробомъ. Еще года за два до того, старички заказали себѣ могильную плиту; на ней были уже вырѣзаны и надпись, и имена, недоставало только года смерти. Вечеромъ, въ тотъ же день, плиту свезли на кладбище и положили на могилу старушки. Черезъ годъ плиту приподняли,—старикъ Пребенъ легъ рядомъ съ женою.

Послѣ нихъ не осталось никакихъ богатствъ, о которыхъ болтали люди. То же, что осталось, отошло къ какой-то даль-

Тот же текст в современной орфографии

рички Пребен и Марта! Любо было посмотреть на них, когда они, бывало, сидят под тенью старой липы на скамеечке, стоявшей на площадке высокой каменной лестницы их дома, и так ласково, приветливо кивают всем прохожим! Они делали много добра и делали его с толком и по-христиански, кормили и одевали десятки честных бедняков.

Первою умерла жена. Я так живо помню этот день! Я был тогда ещё мальчуганом, и мы с отцом зашли к старому Пребену как раз в самый день её смерти. Старик был в таком горе, плакал, как ребёнок. Тело умершей лежало в спальне, рядом с той комнатой, где мы сидели. Кроме нас с отцом пришли ещё двое-трое соседей, и старик стал говорить нам о том, как пусто, одиноко будет теперь в доме, — она, ведь, была душою его — как счастливо жили они с нею столько лет, а потом перешёл к воспоминаниям о том времени, когда они только что познакомились и полюбили друг друга… Я, как сказано, был тогда ещё очень мал, но всё же слушал с большим вниманием, смешанным с каким-то удивлением. И немудрено: старик с таким жаром рассказывал о блаженных днях помолвки, о красоте своей невесты, о том, к каким невинным хитростям он прибегал, чтобы встретить её, и лицо его оживлялось всё больше и больше, щёки зарумянились! Затем он стал рассказывать о свадьбе, и глаза его заблистали ещё ярче. Он словно опять переживал счастливейшие годы своей жизни… А подруга-то его уже лежала в это время в соседней комнате мёртвая, и сам он был дряхлым-дряхлым стариком!..

Да, так-то оно бывает на свете! Вот и я в те времена был мальчуганом, а теперь — такой же старик, каким помню Пребена Сване! Время идёт, и всё на свете понемножку изменяется!.. Я так живо помню день похорон старушки! Пребен шёл за гробом. Ещё года за два до того, старички заказали себе могильную плиту; на ней были уже вырезаны и надпись, и имена, недоставало только года смерти. Вечером, в тот же день, плиту свезли на кладбище и положили на могилу старушки. Через год плиту приподняли, — старик Пребен лёг рядом с женою.

После них не осталось никаких богатств, о которых болтали люди. То же, что осталось, отошло к какой-то даль-