Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/36

Эта страница выверена

Но дѣвочкѣ мало было дѣла до всего этого: ей вовсе не хотѣлось выйдти замужъ за сосѣда,—это былъ, вѣдь, кротъ. Онъ въ самомъ дѣлѣ скоро пришелъ въ гости къ полевой мыши. Правда, онъ носилъ черную бархатную шубку, былъ очень богатъ и ученъ—по словамъ полевой мыши—помѣщеніе у него было въ двадцать разъ просторнѣе, чѣмъ у нея, но онъ совсѣмъ не любилъ ни солнца, ни прекрасныхъ цвѣточковъ и отзывался о нихъ очень дурно; онъ, вѣдь, никогда не видѣлъ ихъ. Дѣвочкѣ пришлось пѣть, и она спѣла двѣ хорошенькихъ пѣсенки, да такъ мило, что кротъ пришелъ въ восхищеніе. Но онъ не сказалъ ни слова,—онъ былъ такой степенный и солидный господинъ.

Кротъ недавно прорылъ подъ землею новую длинную галлерею, отъ своего жилья къ дверямъ полевой мыши, и позволилъ мыши и дѣвочкѣ гулять по этой галлереѣ, сколько угодно. Кротъ просилъ только не пугаться мертвой птицы, которая лежала тамъ. Это была настоящая птица, съ перьями, съ клювомъ; она, должно быть, умерла недавно, въ началѣ зимы и была зарыта въ землю какъ разъ тамъ, гдѣ кротъ прорылъ свою галлерею.

Кротъ взялъ въ ротъ гнилушку—въ темнотѣ это, вѣдь, все равно, что свѣчка—и пошелъ впередъ, освѣщая длинную темную галлерею. Когда они дошли до мѣста, гдѣ лежала мертвая птица, кротъ проткнулъ своимъ широкимъ носомъ въ земляномъ потолкѣ дыру, и въ галлерею пробрался дневной свѣтъ. Въ самой серединѣ галлереи лежала мертвая ласточка; хорошенькія крылышки были крѣпко прижаты къ тѣлу, ножки и головка спрятаны въ перышки; бѣдная птичка, вѣрно, умерла отъ холода. Дѣвочкѣ стало ужасно жаль ее,—она очень любила этихъ милыхъ птичекъ, которыя цѣлое лѣто такъ чудесно пѣли ей пѣсенки, но кротъ толкнулъ птичку своими короткими лапами и сказалъ:

— Небось, не свиститъ больше! Вотъ горькая участь родиться пичужкой! Слава Богу, что моимъ дѣтямъ нечего бояться этого! Этакая птичка только и умѣетъ чирикать,—поневолѣ замерзнешь зимой!

— Да, да, правда ваша,—сказала полевая мышь:—какой прокъ изъ этого чириканья? Что оно приноситъ птицѣ? Холодъ и голодъ зимой? Много, нечего сказать!

Лизокъ съ вершокъ не сказала ничего, но когда кротъ съ мышью повернулись къ птицѣ спиной, нагнулась къ ней, раз-


Тот же текст в современной орфографии

Но девочке мало было дела до всего этого: ей вовсе не хотелось выйти замуж за соседа, — это был, ведь, крот. Он в самом деле скоро пришёл в гости к полевой мыши. Правда, он носил чёрную бархатную шубку, был очень богат и учён — по словам полевой мыши — помещение у него было в двадцать раз просторнее, чем у неё, но он совсем не любил ни солнца, ни прекрасных цветочков и отзывался о них очень дурно; он, ведь, никогда не видел их. Девочке пришлось петь, и она спела две хорошеньких песенки, да так мило, что крот пришёл в восхищение. Но он не сказал ни слова, — он был такой степенный и солидный господин.

Крот недавно прорыл под землёю новую длинную галерею, от своего жилья к дверям полевой мыши, и позволил мыши и девочке гулять по этой галерее, сколько угодно. Крот просил только не пугаться мёртвой птицы, которая лежала там. Это была настоящая птица, с перьями, с клювом; она, должно быть, умерла недавно, в начале зимы и была зарыта в землю как раз там, где крот прорыл свою галерею.

Крот взял в рот гнилушку — в темноте это, ведь, всё равно, что свечка — и пошёл вперёд, освещая длинную тёмную галерею. Когда они дошли до места, где лежала мёртвая птица, крот проткнул своим широким носом в земляном потолке дыру, и в галерею пробрался дневной свет. В самой середине галереи лежала мёртвая ласточка; хорошенькие крылышки были крепко прижаты к телу, ножки и головка спрятаны в пёрышки; бедная птичка, верно, умерла от холода. Девочке стало ужасно жаль её, — она очень любила этих милых птичек, которые целое лето так чудесно пели ей песенки, но крот толкнул птичку своими короткими лапами и сказал:

— Небось, не свистит больше! Вот горькая участь родиться пичужкой! Слава Богу, что моим детям нечего бояться этого! Этакая птичка только и умеет чирикать, — поневоле замёрзнешь зимой!

— Да, да, правда ваша, — сказала полевая мышь: — какой прок из этого чириканья? Что оно приносит птице? Холод и голод зимой? Много, нечего сказать!

Лизок с вершок не сказала ничего, но когда крот с мышью повернулись к птице спиной, нагнулась к ней, раз-