Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/327

Эта страница была вычитана


— Что это значитъ?—сказалъ онъ, выйдя на солнце.—У меня нѣтъ тѣни! Такъ она въ самомъ дѣлѣ ушла вчера вечеромъ и не вернулась? Довольно таки непріятная исторія!

И онъ разсердился, не столько потому, что тѣнь ушла, сколько потому, что вспомнилъ извѣстную исторію о человѣкѣ безъ тѣни, которую знали всѣ и каждый на его родинѣ, въ холодныхъ странахъ; вернись онъ теперь туда и разскажи свою исторію, всѣ сказали бы, что онъ пустился подражать другимъ, а онъ вовсе въ этомъ не нуждался. Поэтому онъ рѣшилъ даже не заикаться о происшествіи съ тѣнью, и умно сдѣлалъ.

Вечеромъ онъ опять вышелъ на балконъ и поставилъ свѣчку позади себя, зная, что тѣнь всегда старается загородиться отъ свѣта своимъ господиномъ; выманить этимъ маневромъ тѣнь ему, однако, не удалось. Онъ и садился, и выпрямлялся во весь ростъ—тѣнь все не являлась. Онъ испустилъ задумчивое: „гмъ-гмъ!“—но и это не помогло.

Досадно было, но, къ счастью, въ жаркихъ странахъ все растетъ и созрѣваетъ необыкновенно быстро, и вотъ, дней черезъ восемь ученый, выйдя на солнце, замѣтилъ къ своему величайшему удовольствію, что отъ ногъ его начала расти новая тѣнь,—должно быть, корни-то старой остались. Черезъ три недѣли у него была уже довольно сносная тѣнь, которая во время обратнаго путешествія ученаго на родину подросла еще и подъ конецъ стала уже такою большою и длинною, что хоть убавляй.

Ученый вернулся домой и сталъ писать книги, въ которыхъ говорилось объ истинѣ, добрѣ и красотѣ. Такъ шли дни и годы, прошло много лѣтъ. Разъ вечеромъ, когда онъ сидѣлъ у себя дома, послышался тихій стукъ въ дверь.

— Войдите!—сказалъ онъ, но никто не входилъ; тогда онъ отворилъ дверь самъ—передъ нимъ стоялъ невѣроятно худощавый человѣкъ; одѣтъ онъ былъ, впрочемъ, очень элегантно, какъ знатный господинъ.

— Съ кѣмъ имѣю честь говорить?—спросилъ ученый.

— Я такъ и думалъ,—сказалъ элегантный господинъ:—что вы не узнаете меня! Я такъ вошелъ въ тѣло, обзавелся мясомъ и платьемъ! Вы, конечно, и не предполагали встрѣтить меня когда-нибудь такимъ благоденствующимъ. Но неужели вы все еще не узнаете свою бывшую тѣнь? Да, вы, пожалуй, ду-

Тот же текст в современной орфографии


— Что это значит? — сказал он, выйдя на солнце. — У меня нет тени! Так она в самом деле ушла вчера вечером и не вернулась? Довольно таки неприятная история!

И он рассердился, не столько потому, что тень ушла, сколько потому, что вспомнил известную историю о человеке без тени, которую знали все и каждый на его родине, в холодных странах; вернись он теперь туда и расскажи свою историю, все сказали бы, что он пустился подражать другим, а он вовсе в этом не нуждался. Поэтому он решил даже не заикаться о происшествии с тенью, и умно сделал.

Вечером он опять вышел на балкон и поставил свечку позади себя, зная, что тень всегда старается загородиться от света своим господином; выманить этим маневром тень ему, однако, не удалось. Он и садился, и выпрямлялся во весь рост — тень всё не являлась. Он испустил задумчивое: «гм-гм!» — но и это не помогло.

Досадно было, но, к счастью, в жарких странах всё растёт и созревает необыкновенно быстро, и вот, дней через восемь учёный, выйдя на солнце, заметил к своему величайшему удовольствию, что от ног его начала расти новая тень, — должно быть, корни-то старой остались. Через три недели у него была уже довольно сносная тень, которая во время обратного путешествия учёного на родину подросла ещё и под конец стала уже такою большой и длинной, что хоть убавляй.

Учёный вернулся домой и стал писать книги, в которых говорилось об истине, добре и красоте. Так шли дни и годы, прошло много лет. Раз вечером, когда он сидел у себя дома, послышался тихий стук в дверь.

— Войдите! — сказал он, но никто не входил; тогда он отворил дверь сам — перед ним стоял невероятно худощавый человек; одет он был, впрочем, очень элегантно, как знатный господин.

— С кем имею честь говорить? — спросил ученый.

— Я так и думал, — сказал элегантный господин: — что вы не узна́ете меня! Я так вошёл в тело, обзавёлся мясом и платьем! Вы, конечно, и не предполагали встретить меня когда-нибудь таким благоденствующим. Но неужели вы всё ещё не узнаёте свою бывшую тень? Да, вы, пожалуй, ду-