— Такъ вотъ гдѣ мы встрѣтились!—сказали они.—Тутъ важное мѣсто, только нечѣмъ поживиться! Вотъ она, красота-то! Пипъ!
Изъ боковыхъ комнатъ, гдѣ стояли великолѣпныя статуи, вышло на дворъ много народу; всѣ подошли къ каменной плитѣ, подъ которою покоился великій мастеръ, изваявшій всѣ эти мраморныя статуи, и долго-долго стояли возлѣ нея, молча, съ задумчивымъ, но свѣтлымъ выраженіемъ на лицахъ. Нѣкоторые собирали опавшіе розовые лепестки и прятали ихъ на память. Среди посѣтителей были и прибывшіе издалека—изъ великой Англіи, изъ Германіи, изъ Франціи. Самая красивая изъ дамъ взяла одну розу и спрятала ее у себя на груди. Видя все это, воробьи подумали, что розы царствуютъ здѣсь и что все зданіе построено собственно для нихъ. По мнѣнію воробьевъ, это было ужъ слишкомъ большою честью для розъ, но такъ какъ всѣ люди ухаживали за ними, то и воробьи не захотѣли отстать.
— Пипъ!—сказали они и принялись мести полъ хвостами и коситься на розы однимъ глазомъ. Не долго они смотрѣли, живо признали своихъ старыхъ сосѣдокъ. Это были, вѣдь, онѣ самыя. Художникъ, срисовавшій розовый кустъ и обгорѣлыя развалины дома, выпросилъ затѣмъ у хозяевъ позволеніе выкопать кустъ и подарилъ его строителю музея. Въ свѣтѣ не могло быть ничего прекраснѣе этихъ розъ, и строитель посадилъ весь кустъ на могилѣ Торвальдсена. Теперь онъ цвѣлъ надъ ней, какъ живое изображеніе красоты, и отдавалъ свои розовые, душистые лепестки на память людямъ, являвшимся сюда изъ далекихъ странъ.
— Васъ опредѣлили на должность здѣсь, въ городѣ?—спросили воробьи.
И розы кивнули имъ; онѣ тоже узнали сѣрыхъ сосѣдей и очень обрадовались встрѣчѣ съ ними.
— Какъ хороша жизнь!—сказали онѣ.—Жить, цвѣсти, встрѣчаться со старыми друзьями, ежедневно видѣть вокругъ себя милыя, радостныя лица!.. Тутъ каждый день точно великій праздникъ!
— Пипъ!—сказали воробьи одинъ другому.—Да, это наши старыя сосѣдки! Мы помнимъ ихъ происхожденіе. Какъ же! Прямо отъ пруда, да сюда! Пипъ! Ишь, въ какую честь попали! Право, счастье приходитъ къ инымъ во снѣ! И что хо-
— Так вот где мы встретились! — сказали они. — Тут важное место, только нечем поживиться! Вот она, красота-то! Пип!
Из боковых комнат, где стояли великолепные статуи, вышло на двор много народу; все подошли к каменной плите, под которой покоился великий мастер, изваявший все эти мраморные статуи, и долго-долго стояли возле неё, молча, с задумчивым, но светлым выражением на лицах. Некоторые собирали опавшие розовые лепестки и прятали их на память. Среди посетителей были и прибывшие издалека — из великой Англии, из Германии, из Франции. Самая красивая из дам взяла одну розу и спрятала её у себя на груди. Видя всё это, воробьи подумали, что розы царствуют здесь и что всё здание построено собственно для них. По мнению воробьёв, это было уж слишком большою честью для роз, но так как все люди ухаживали за ними, то и воробьи не захотели отстать.
— Пип! — сказали они и принялись мести пол хвостами и коситься на розы одним глазом. Не долго они смотрели, живо признали своих старых соседок. Это были, ведь, они самые. Художник, срисовавший розовый куст и обгорелые развалины дома, выпросил затем у хозяев позволение выкопать куст и подарил его строителю музея. В свете не могло быть ничего прекраснее этих роз, и строитель посадил весь куст на могиле Торвальдсена. Теперь он цвёл над ней, как живое изображение красоты, и отдавал свои розовые, душистые лепестки на память людям, являвшимся сюда из далёких стран.
— Вас определили на должность здесь, в городе? — спросили воробьи.
И розы кивнули им; они тоже узнали серых соседей и очень обрадовались встрече с ними.
— Как хороша жизнь! — сказали они. — Жить, цвести, встречаться со старыми друзьями, ежедневно видеть вокруг себя милые, радостные лица!.. Тут каждый день точно великий праздник!
— Пип! — сказали воробьи один другому. — Да, это наши старые соседки! Мы помним их происхождение. Как же! Прямо от пруда, да сюда! Пип! Ишь, в какую честь попали! Право, счастье приходит к иным во сне! И что хо-
