Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/292

Эта страница выверена

тоже фарфоровый и называлъ себя дѣдушкой маленькой пастушки, но доказать этого, кажется, не могъ. Онъ утверждалъ, что имѣетъ надъ ней власть и потому кивалъ головою оберъ-унтеръ-генералъ-комиссаръ-сержанту Козлоногу, который сватался за пастушку.

— Вотъ такъ мужъ у тебя будетъ!—сказалъ старый китаецъ пастушкѣ.—Я думаю даже, что онъ изъ краснаго дерева! Онъ сдѣлаетъ тебя оберъ-унтеръ-генералъ-комиссаръ-сержантшей! И у него цѣлый шкафъ серебра, не говоря уже о томъ, что лежитъ въ потаенныхъ ящичкахъ!

— Я не хочу въ темный шкафъ!—сказала пастушка.—Говорятъ, у него тамъ одиннадцать фарфоровыхъ женъ!

— Такъ ты будешь двѣнадцатой!—отвѣчалъ китаецъ.—Ночью, какъ только въ старомъ шкафу треснетъ, мы сыграемъ вашу свадьбу! Да, да, не будь я китайцемъ!

Тутъ онъ кивнулъ головой и заснулъ.

Пастушка плакала и смотрѣла на своего милаго.

— Право, я попрошу тебя,—сказала она:—бѣжать со мной, куда глаза глядятъ. Тутъ намъ нельзя оставаться!

— Твои желанія—мои!—отвѣтилъ трубочистикъ. Пойдемъ же скорѣе! Я думаю, что смогу прокормить тебя своимъ ремесломъ!

— Только бы намъ удалось спуститься со столика!—сказала она.—Я не успокоюсь, пока мы не будемъ далеко-далеко отсюда!

— Трубочистикъ успокоивалъ ее и указывалъ, куда лучше ступать ножкой, на какой выступъ или золоченую завитушку рѣзныхъ ножекъ стола. Лѣстница его тоже сослужила имъ немалую службу; такимъ образомъ, они благополучно спустились на полъ. Но, взглянувъ на старый шкафъ, они увидѣли тамъ страшный переполохъ. Рѣзные олени далеко-далеко вытянули впередъ головы съ рогами и мотали ими, а оберъ-унтеръ-генералъ-комиссаръ-сержантъ Козлоногъ высоко подпрыгнулъ и закричалъ старому китайцу:

— Бѣгутъ! Бѣгутъ!

Бѣглецы испугались немножко и поскорѣе шмыгнули въ ящикъ передоконнаго возвышенія[1].

  1. Въ Даніи окна обыкновенно помѣщаются довольно высоко отъ пола, поэтому передъ однимъ изъ нихъ устраивается иногда, для любителей смотрѣть на уличное движеніе, невысокій деревянный помостъ, на который и ставится стулъ. Примѣч. перев.
Тот же текст в современной орфографии

тоже фарфоровый и называл себя дедушкой маленькой пастушки, но доказать этого, кажется, не мог. Он утверждал, что имеет над ней власть и потому кивал головою обер-унтер-генерал-комиссар-сержанту Козлоногу, который сватался за пастушку.

— Вот так муж у тебя будет! — сказал старый китаец пастушке. — Я думаю даже, что он из красного дерева! Он сделает тебя обер-унтер-генерал-комиссар-сержантшей! И у него целый шкаф серебра, не говоря уже о том, что лежит в потаённых ящичках!

— Я не хочу в тёмный шкаф! — сказала пастушка. — Говорят, у него там одиннадцать фарфоровых жён!

— Так ты будешь двенадцатой! — отвечал китаец. — Ночью, как только в старом шкафу треснет, мы сыграем вашу свадьбу! Да, да, не будь я китайцем!

Тут он кивнул головой и заснул.

Пастушка плакала и смотрела на своего милого.

— Право, я попрошу тебя, — сказала она: — бежать со мной, куда глаза глядят. Тут нам нельзя оставаться!

— Твои желания — мои! — ответил трубочистик. Пойдём же скорее! Я думаю, что смогу прокормить тебя своим ремеслом!

— Только бы нам удалось спуститься со столика! — сказала она. — Я не успокоюсь, пока мы не будем далеко-далеко отсюда!

— Трубочистик успокаивал её и указывал, куда лучше ступать ножкой, на какой выступ или золочёную завитушку резных ножек стола. Лестница его тоже сослужила им немалую службу; таким образом, они благополучно спустились на пол. Но, взглянув на старый шкаф, они увидели там страшный переполох. Резные олени далеко-далеко вытянули вперёд головы с рогами и мотали ими, а обер-унтер-генерал-комиссар-сержант Козлоног высоко подпрыгнул и закричал старому китайцу:

— Бегут! Бегут!

Беглецы испугались немножко и поскорее шмыгнули в ящик предоконного возвышения[1].
  1. В Дании окна обыкновенно помещаются довольно высоко от пола, поэтому перед одним из них устраивается иногда, для любителей смотреть на уличное движение, невысокий деревянный помост, на который и ставится стул. Примеч. перев.