освѣщенныхъ сѣвернымъ сіяніемъ, залъ тянулись одна за другой; самая большая простиралась на много-много миль. Какъ холодно, какъ пустынно было въ этихъ бѣлыхъ, ярко сверкающихъ чертогахъ! Веселье никогда и не заглядывало сюда! Хоть бы рѣдкій разъ устроилась медвѣжья вечеринка, съ танцами подъ музыку бури, въ которыхъ могли бы отличиться граціей и умѣньемъ ходить на заднихъ лапахъ бѣлые медвѣди, или составилась партія въ карты, съ ссорами и дракою, или, наконецъ, сошлись на бесѣду, за чашкой кофе, бѣленькія кумушки-лисички—нѣтъ, никогда и ничего! Холодно, пустынно, мертво! Сѣверное сіяніе вспыхивало и горѣло такъ правильно, что можно было съ точностью разсчитать, въ какую минуту свѣтъ усилится и въ какую ослабѣетъ. Посреди самой большой, пустынной снѣжной залы находилось замерзшее озеро. Ледъ треснулъ на немъ на тысячи кусковъ, ровныхъ и правильныхъ, одинъ, какъ другой, на диво. Посреди озера стоялъ тронъ Снѣжной королевы; на немъ она возсѣдала, когда бывала дома, говоря, что сидитъ на зеркалѣ разума; по ея мнѣнію, это было единственное и лучшее зеркало въ свѣтѣ.
Кай совсѣмъ посинѣлъ, почти почернѣлъ отъ холода, но не замѣчалъ этого,—поцѣлуи Снѣжной королевы сдѣлали его нечувствительнымъ къ холоду, да и самое сердце его было кускомъ льда. Кай возился съ плоскими остроконечными льдинами, укладывая ихъ на всевозможные лады. Есть, вѣдь, такая игра—складыванье фигуръ изъ деревянныхъ дощечекъ, которая называется „китайскою головоломкой“. Кай тоже складывалъ разныя затѣйливыя фигуры, но изъ льдинъ, и это называлось „ледяной игрой разума“. Въ его глазахъ эти фигуры были чудомъ искусства, а складываніе ихъ—занятіемъ первой важности. Это происходило оттого, что въ глазу у него сидѣлъ осколокъ волшебнаго зеркала! Онъ складывалъ изъ льдинъ и цѣлыя слова, но никакъ не могъ сложить того, что ему особенно хотѣлось, слова „вѣчность“. Снѣжная королева сказала ему: „Если ты сложишь это слово, ты будешь самъ себѣ господиномъ, и я подарю тебѣ весь свѣтъ и пару новыхъ коньковъ“. Но онъ никакъ не могъ его сложить.
— Теперь я полечу въ теплые края!—сказала Снѣжная королева.—Загляну въ черные котлы!
Котлами она называла кратеры огнедышащихъ горъ—Везувія и Этны.
освещённых северным сиянием, зал тянулись одна за другой; самая большая простиралась на много-много миль. Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда! Хоть бы редкий раз устроилась медвежья вечеринка, с танцами под музыку бури, в которых могли бы отличиться грацией и уменьем ходить на задних лапах белые медведи, или составилась партия в карты, с ссорами и дракою, или, наконец, сошлись на беседу, за чашкой кофе, беленькие кумушки-лисички — нет, никогда и ничего! Холодно, пустынно, мёртво! Северное сияние вспыхивало и горело так правильно, что можно было с точностью рассчитать, в какую минуту свет усилится и в какую ослабеет. Посреди самой большой, пустынной снежной залы находилось замёрзшее озеро. Лёд треснул на нём на тысячи кусков, ровных и правильных, один, как другой, на диво. Посреди озера стоял трон Снежной королевы; на нём она восседала, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по её мнению, это было единственное и лучшее зеркало в свете.
Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, — поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и са́мое сердце его было куском льда. Кай возился с плоскими остроконечными льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Есть, ведь, такая игра — складывание фигур из деревянных дощечек, которая называется «китайскою головоломкой». Кай тоже складывал разные затейливые фигуры, но из льдин, и это называлось «ледяной игрой разума». В его глазах эти фигуры были чудом искусства, а складывание их — занятием первой важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок волшебного зеркала! Он складывал из льдин и целые слова, но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось, слова «вечность». Снежная королева сказала ему: «Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господином, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков». Но он никак не мог его сложить.
— Теперь я полечу в тёплые края! — сказала Снежная королева. — Загляну в чёрные котлы!
Котлами она называла кратеры огнедышащих гор — Везувия и Этны.
