изъ рукъ, полетѣло на землю и разбилось въ дребезги. Милліоны, билліоны его осколковъ надѣлали, однако, еще больше бѣдъ, чѣмъ самое зеркало. Нѣкоторые изъ нихъ были не больше песчинки, разлетѣлись по бѣлу-свѣту, попада́ли, случалось, людямъ въ глаза и такъ тамъ и оставались. Человѣкъ же съ такимъ осколкомъ въ глазу начиналъ видѣть все навыворотъ или замѣчать въ каждой вещи однѣ лишь дурныя ея стороны,—вѣдь, каждый осколокъ сохранялъ свойство, которымъ отличалось самое зеркало. Нѣкоторымъ людямъ осколки попада́ли прямо въ сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось въ кусокъ льда. Были между этими осколками и большіе, такіе, что ихъ можно было вставить въ оконныя рамы, но ужъ въ эти окна не стоило смотрѣть на своихъ добрыхъ друзей. Наконецъ, были и такіе осколки, которые пошли на очки, только бѣда была, если люди надѣвали ихъ, съ цѣлью смотрѣть на вещи и судить о нихъ вѣрнѣе! А злой тролль хохоталъ до коликъ, такъ пріятно щекоталъ его успѣхъ его выдумки. Но по свѣту летало еще много осколковъ зеркала. Послушаемъ же!
Въ большомъ городѣ, гдѣ столько домовъ и людей, что не всѣмъ и каждому удается отгородить себѣ хоть маленькое мѣстечко для садика, и гдѣ, поэтому, большинству жителей приходится довольствоваться комнатными цвѣтами въ горшкахъ—жили двое бѣдныхъ дѣтей, но у нихъ былъ садикъ побольше цвѣточнаго горшка. Они не были въ родствѣ, но любили другъ друга, какъ братъ и сестра. Родители ихъ жили въ мансардахъ[1] смежныхъ домовъ. Кровли домовъ почти сходились, а подъ выступами кровель шло по водосточному жолобу, приходившемуся какъ разъ подъ окошкомъ каждой мансарды. Стоило, такимъ образомъ, шагнуть изъ какого-нибудь окошка на жолобъ и можно было очутиться у окна сосѣдей.
У родителей было по большому деревянному ящику; въ нихъ росли коренья и небольшіе кусты розъ,—въ каждомъ по одному—осыпанные чудными цвѣтами. Родителямъ пришло въ голову поставить эти ящики поперекъ жолобовъ; такимъ образомъ, отъ одного окна къ другому тянулись словно двѣ цвѣточныя грядки. Горохъ спускался изъ ящиковъ зелеными гирляндами, розовые кусты заглядывали въ окна и сплетались вѣтвями; обра-
- ↑ Мансарда — жилое помещение чердачного типа, образуемое на последнем этаже дома с мансардной крышей. (прим. редактора Викитеки)
из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, ещё больше бед, чем само зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попада́ли, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть всё навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные её стороны, — ведь, каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось само зеркало. Некоторым людям осколки попада́ли прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда. Были между этими осколками и большие, такие, что их можно было вставить в оконные рамы, но уж в эти окна не стоило смотреть на своих добрых друзей. Наконец, были и такие осколки, которые пошли на очки, только беда была, если люди надевали их, с целью смотреть на вещи и судить о них вернее! А злой тролль хохотал до колик, так приятно щекотал его успех его выдумки. Но по свету летало ещё много осколков зеркала. Послушаем же!
В большом городе, где столько домов и людей, что не всем и каждому удаётся отгородить себе хоть маленькое местечко для садика, и где, поэтому, большинству жителей приходится довольствоваться комнатными цветами в горшках — жили двое бедных детей, но у них был садик побольше цветочного горшка. Они не были в родстве, но любили друг друга, как брат и сестра. Родители их жили в мансардах[1] смежных домов. Кровли домов почти сходились, а под выступами кровель шло по водосточному жёлобу, приходившемуся как раз под окошком каждой мансарды. Стоило, таким образом, шагнуть из какого-нибудь окошка на жёлоб и можно было очутиться у окна соседей.
У родителей было по большому деревянному ящику; в них росли коренья и небольшие кусты роз, — в каждом по одному — осыпанные чудными цветами. Родителям пришло в голову поставить эти ящики поперёк желобов; таким образом, от одного окна к другому тянулись словно две цветочные грядки. Горох спускался из ящиков зелёными гирляндами, розовые кусты заглядывали в окна и сплетались ветвями; обра-
