Каждый разъ, какъ умираетъ доброе, хорошее дитя, съ неба является Божій ангелъ, беретъ дитя на руки и облетаетъ съ нимъ, на своихъ большихъ бѣлыхъ крыльяхъ, всѣ его любимыя мѣстечки. По пути ангелъ съ ребенкомъ набираютъ цѣлый букетъ разныхъ цвѣтовъ и берутъ ихъ съ собою на небо, гдѣ они расцвѣтаютъ еще пышнѣе, чѣмъ на землѣ. Богъ прижимаетъ всѣ цвѣты къ своему сердцу, а одинъ цвѣточекъ, который покажется ему милѣе всѣхъ, цѣлуетъ въ самое сердечко; цвѣтокъ получаетъ тогда голосъ и можетъ присоединиться къ хору блаженныхъ духовъ.
Все это разсказывалъ Божій ангелъ умершему ребенку, неся его въ своихъ объятіяхъ на небо; дитя слушало ангела, какъ сквозь сонъ. Они пролетали надъ тѣми лѣсами, гдѣ такъ часто играло дитя при жизни; пролетали надъ зелеными садами, гдѣ росло множество чудесныхъ цвѣтовъ.
— Какіе же взять намъ съ собою на небо?—спросилъ ангелъ.
Въ саду стоялъ прекрасный, стройный розовый кустъ, но чья-то злая рука надломила его, такъ что вѣтви, усыпанныя большими, полураспустившимися бутонами, почти совсѣмъ завяли и печально повисли.
— Бѣдный кустъ!—сказало дитя.—Возьмемъ его, чтобы онъ опять расцвѣлъ тамъ у Боженьки!
Ангелъ взялъ кустъ и такъ крѣпко поцѣловалъ дитя, что оно слегка пріоткрыло глазки. Потомъ они нарвали еще много пышныхъ цвѣтовъ, но кромѣ нихъ взяли и скромный златоцвѣтъ и простенькіе анютины глазки.
— Ну вотъ, теперь и довольно!—сказалъ ребенокъ, но ангелъ покачалъ головой и полетѣлъ съ нимъ дальше.
Ночь была тихая, свѣтлая; весь городъ спалъ; они пролетали надъ одной изъ самыхъ узкихъ улицъ. На мостовой валялась солома, зола и всякій хламъ: черепки, обломки алебастра, тряпки, старыя донышки отъ шляпъ, словомъ, все, что уже отслужило свой вѣкъ или потеряло всякій видъ; наканунѣ какъ разъ былъ день переѣзда съ квартиръ.[1]
- ↑ Въ Копенгагенѣ квартиры нанимаются обыкновенно на полугодовой срокъ, съ 1-го марта по 1-е сентября и съ 1-го сентября по 1-е марта; эти-то два дня въ году и служатъ днями общаго переѣзда съ квартиръ на квартиры. Прим. перев.
Каждый раз, как умирает доброе, хорошее дитя, с неба является Божий ангел, берёт дитя на руки и облетает с ним, на своих больших белых крыльях, все его любимые местечки. По пути ангел с ребёнком набирают целый букет разных цветов и берут их с собою на небо, где они расцветают ещё пышнее, чем на земле. Бог прижимает все цветы к своему сердцу, а один цветочек, который покажется ему милее всех, целует в самое сердечко; цветок получает тогда голос и может присоединиться к хору блаженных духов.
Всё это рассказывал Божий ангел умершему ребёнку, неся его в своих объятиях на небо; дитя слушало ангела, как сквозь сон. Они пролетали над теми лесами, где так часто играло дитя при жизни; пролетали над зелёными садами, где росло множество чудесных цветов.
— Какие же взять нам с собою на небо? — спросил ангел.
В саду стоял прекрасный, стройный розовый куст, но чья-то злая рука надломила его, так что ветви, усыпанные большими, полураспустившимися бутонами, почти совсем завяли и печально повисли.
— Бедный куст! — сказало дитя. — Возьмём его, чтобы он опять расцвёл там у Боженьки!
Ангел взял куст и так крепко поцеловал дитя, что оно слегка приоткрыло глазки. Потом они нарвали ещё много пышных цветов, но кроме них взяли и скромный златоцвет и простенькие анютины глазки.
— Ну вот, теперь и довольно! — сказал ребёнок, но ангел покачал головой и полетел с ним дальше.
Ночь была тихая, светлая; весь город спал; они пролетали над одной из самых узких улиц. На мостовой валялась солома, зола и всякий хлам: черепки, обломки алебастра, тряпки, старые донышки от шляп, словом, всё, что уже отслужило свой век или потеряло всякий вид; накануне как раз был день переезда с квартир.[1]
- ↑ В Копенгагене квартиры нанимаются обыкновенно на полугодовой срок, с 1-го марта по 1-е сентября и с 1-го сентября по 1-е марта; эти-то два дня в году и служат днями общего переезда с квартир на квартиры. Прим. перев.
