Страница:Андерсен-Ганзен 1.pdf/189

Эта страница выверена

ственныя или плохія—позади себя, и эти должны были слушать ужасную сказку. Они тряслись отъ страха, плакали и хотѣли спрыгнуть съ лошади, да не могли—они сразу крѣпко приростали къ сѣдлу.

— Но, вѣдь, смерть—чудеснѣйшій Оле-Закрой Глазки!—сказалъ Яльмаръ.—И я ничуть не боюсь его!

— Да и нечего бояться!—сказалъ Оле.—Смотри только, чтобы у тебя всегда были хорошія отмѣтки за поведеніе!

— Да, вотъ это поучительно!—пробормоталъ прадедушкинъ портретъ.—Все-таки, значитъ, не мѣшаетъ иногда высказать свое мнѣніе!

И онъ былъ очень доволенъ.

Вотъ тебѣ и вся исторія объ Оле-Закрой Глазки! А вечеромъ пусть онъ самъ разскажетъ тебѣ еще что-нибудь.


Тот же текст в современной орфографии

ственные или плохие — позади себя, и эти должны были слушать ужасную сказку. Они тряслись от страха, плакали и хотели спрыгнуть с лошади, да не могли — они сразу крепко прирастали к седлу.

— Но, ведь, смерть — чудеснейший Оле-Закрой Глазки! — сказал Яльмар. — И я ничуть не боюсь его!

— Да и нечего бояться! — сказал Оле. — Смотри только, чтобы у тебя всегда были хорошие отметки за поведение!

— Да, вот это поучительно! — пробормотал прадедушкин портрет. — Всё-таки, значит, не мешает иногда высказать своё мнение!

И он был очень доволен.

Вот тебе и вся история об Оле-Закрой Глазки! А вечером пусть он сам расскажет тебе ещё что-нибудь.



ЭЛЬФЪ.



Въ саду красовался розовый кустъ, весь усыпанный чудными розами. Въ одной изъ нихъ, самой прекрасной межъ всѣми, жилъ эльфъ, такой крошечный, что человѣческимъ глазомъ его и не разглядѣть было. За каждымъ лепесткомъ розы у него было по спальнѣ; самъ онъ былъ удивительно нѣженъ и милъ, ну, точь-въ-точь хорошенькій ребенокъ, только съ большими крыльями за плечами. Ахъ, какой ароматъ стоялъ въ его комнатахъ, какъ красивы и прозрачны были ихъ стѣнки! То были, вѣдь, нѣжные лепестки розы.

Весь день игралъ эльфъ на солнышкѣ, порхалъ съ цвѣтка на цвѣтокъ, плясалъ на крыльяхъ у рѣзвыхъ мотыльковъ и измѣрялъ, сколько шаговъ пришлось бы ему сдѣлать, чтобы обѣжать всѣ дорожки и тропинки на одномъ липовомъ листѣ. За дорожки и тропинки онъ принималъ жилки листка, да онѣ и были для него безконечными дорогами! Разъ, не успѣлъ онъ обойти и половины ихъ, глядь—солнышко ужъ закатилось; онъ и началъ-то, впрочемъ, не рано.

Стало холодно, пала роса, подулъ вѣтеръ, эльфъ разсудилъ, что пора домой, и заторопился изо всѣхъ силъ, но когда добрался до своей розы, оказалось, что она уже закрылась и ему нельзя было попасть въ нее; успѣли закрыться и всѣ остальныя розы. Бѣдный крошка-эльфъ перепугался: ни-


Тот же текст в современной орфографии

В саду красовался розовый куст, весь усыпанный чу́дными розами. В одной из них, самой прекрасной меж всеми, жил эльф, такой крошечный, что человеческим глазом его и не разглядеть было. За каждым лепестком розы у него было по спальне; сам он был удивительно нежен и мил, ну, точь-в-точь хорошенький ребёнок, только с большими крыльями за плечами. Ах, какой аромат стоял в его комнатах, как красивы и прозрачны были их стенки! То были, ведь, нежные лепестки розы.

Весь день играл эльф на солнышке, порхал с цветка на цветок, плясал на крыльях у резвых мотыльков и измерял, сколько шагов пришлось бы ему сделать, чтобы обежать все дорожки и тропинки на одном липовом листе. За дорожки и тропинки он принимал жилки листка, да они и были для него бесконечными дорогами! Раз, не успел он обойти и половины их, глядь — солнышко уж закатилось; он и начал-то, впрочем, не рано.

Стало холодно, пала роса, подул ветер, эльф рассудил, что пора домой, и заторопился изо всех сил, но когда добрался до своей розы, оказалось, что она уже закрылась и ему нельзя было попасть в неё; успели закрыться и все остальные розы. Бедный крошка-эльф перепугался: ни-