Въ это время на улицѣ собрались мальчики и запѣли:
„Аистъ, аистъ бѣлый!“
— А что, слетимъ, да выклюемъ имъ глаза?—спросили птенцы.
— Нѣтъ, не надо!—сказала мать.—Слушайте лучше меня, это куда важнѣе! Разъ-два-три! Теперь полетимъ направо; разъ-два-три! Теперь на лѣво, кругомъ трубы! Отлично! Послѣдній взмахъ крыльями удался такъ чудесно, что я позволяю вамъ завтра отправиться со мной на болото. Тамъ соберется много другихъ милыхъ семействъ съ дѣтьми,—вотъ и покажите себя! Я хочу, чтобы вы были самыми миленькими изъ всѣхъ. Держите головы повыше, такъ гораздо красивѣе и внушительнѣе!
— Но неужели мы такъ и не отомстимъ этимъ нехорошимъ мальчикамъ?—спросили птенцы.
— Пусть они себѣ кричатъ, что хотятъ! Вы-то полетите къ облакамъ, увидите страну пирамидъ, а они будутъ мерзнуть здѣсь зимой, не увидятъ ни единаго зеленаго листика, ни сладкаго яблочка!
— А мы все-таки отомстимъ!—шепнули птенцы другъ другу и продолжали ученье.
Задорнѣе всѣхъ изъ ребятишекъ былъ самый маленькій, тотъ, что первый затянулъ пѣсенку объ аистахъ. Ему было не больше шести лѣтъ, хотя птенцы-то и думали, что ему лѣтъ сто,—онъ былъ, вѣдь, куда больше ихъ отца съ матерью, а что́ же знали птенцы о годахъ дѣтей и взрослыхъ людей! И вотъ, вся месть птенцовъ должна была обрушиться на этого мальчика, который былъ зачинщикомъ и самымъ неугомоннымъ изъ насмѣшниковъ. Птенцы были на него ужасно сердиты и чѣмъ больше подростали, тѣмъ меньше хотѣли сносить отъ него обиды. Въ концѣ-концовъ матери пришлось обѣщать имъ какъ-нибудь отомстить мальчугану, но не раньше, какъ передъ самымъ отлетомъ ихъ въ теплые края.
— Посмотримъ сначала, какъ вы будете вести себя на большихъ маневрахъ! Если дѣло пойдетъ плохо, и генералъ проколетъ вамъ грудь своимъ клювомъ, мальчики, вѣдь, будутъ правы. Вотъ увидимъ!
— Увидишь!—сказали птенцы и усердно принялись за упражненія. Съ каждымъ днемъ дѣло шло все лучше, и, наконецъ, они стали летать такъ легко и красиво, что просто любо!
В это время на улице собрались мальчики и запели:
«Аист, аист белый!»
— А что, слетим, да выклюем им глаза? — спросили птенцы.
— Нет, не надо! — сказала мать. — Слушайте лучше меня, это куда важнее! Раз-два-три! Теперь полетим направо; раз-два-три! Теперь налево, кругом трубы! Отлично! Последний взмах крыльями удался так чудесно, что я позволяю вам завтра отправиться со мной на болото. Там соберётся много других милых семейств с детьми, — вот и покажите себя! Я хочу, чтобы вы были самыми миленькими из всех. Держите головы повыше, так гораздо красивее и внушительнее!
— Но неужели мы так и не отомстим этим нехорошим мальчикам? — спросили птенцы.
— Пусть они себе кричат, что хотят! Вы-то полетите к облакам, увидите страну пирамид, а они будут мёрзнуть здесь зимой, не увидят ни единого зелёного листика, ни сладкого яблочка!
— А мы всё-таки отомстим! — шепнули птенцы друг другу и продолжали ученье.
Задорнее всех из ребятишек был самый маленький, тот, что первый затянул песенку об аистах. Ему было не больше шести лет, хотя птенцы-то и думали, что ему лет сто, — он был, ведь, куда больше их отца с матерью, а что же знали птенцы о годах детей и взрослых людей! И вот, вся месть птенцов должна была обрушиться на этого мальчика, который был зачинщиком и самым неугомонным из насмешников. Птенцы были на него ужасно сердиты и чем больше подрастали, тем меньше хотели сносить от него обиды. В конце концов матери пришлось обещать им как-нибудь отомстить мальчугану, но не раньше, как перед самым отлётом их в тёплые края.
— Посмотрим сначала, как вы будете вести себя на больших манёврах! Если дело пойдет плохо, и генерал проколет вам грудь своим клювом, мальчики, ведь, будут правы. Вот увидим!
— Увидишь! — сказали птенцы и усердно принялись за упражнения. С каждым днём дело шло всё лучше, и, наконец, они стали летать так легко и красиво, что просто любо!
