„Куда меня несетъ?“—думалъ онъ.—„Да, это все штуки гадкаго буки! Ахъ, если бы со мною въ лодкѣ сидѣла та красавица, по мнѣ будь хоть вдвое темнѣе!“
Въ эту минуту изъ-подъ мостковъ выскочила большая крыса.
— Паспортъ есть?—спросила она.—Давай паспортъ!
Но оловянный солдатикъ молчалъ и крѣпко держалъ ружье. Лодку несло, а крыса бѣжала за ней въ догонку. У! какъ она скрежетала зубами и кричала плывущимъ на встрѣчу щепкамъ и соломинкамъ:
— Держи, держи его! Онъ не внесъ пошлины, не показалъ паспорта!
Но теченіе несло лодку все быстрѣе и быстрѣе, и оловянный солдатикъ уже видѣлъ впереди свѣтъ, какъ вдругъ услышалъ такой страшный шумъ, что струсилъ бы любой храбрецъ. Представьте себѣ, у конца мостика канавка впадала въ большой каналъ! Это было для солдатика такъ же страшно, какъ для насъ нестись на лодкѣ къ большому водопаду.
Но остановиться уже было нельзя. Лодка съ солдатикомъ скользнула внизъ; бѣдняга держался по прежнему въ струнку и даже глазомъ не сморгнулъ. Лодка завертѣлась… Разъ, два—наполнилась водой до краевъ и стала тонуть. Оловянный солдатикъ очутился по горло въ водѣ; дальше, больше… вода покрыла его съ головой! Тутъ онъ подумалъ о своей красавицѣ: не видать ему ея больше. Въ ушахъ у него звучало:
Впередъ стремись, о, воинъ,
И смерть спокойно встрѣть!
Бумага разорвалась, и оловянный солдатикъ пошелъ было ко дну, но въ ту же минуту его проглотила рыба.
Какая темнота! Хуже, чѣмъ подъ мостками, да еще страхъ какъ узко! Но оловянный солдатикъ держался стойко и лежалъ во всю длину, крѣпко прижимая къ себѣ ружье.
Рыба металась туда и сюда, выдѣлывала самые удивительные скачки, но вдругъ замерла, точно въ нее ударила молнія. Блеснулъ свѣтъ, и кто-то закричалъ: „Оловянный солдатикъ!“ Дѣло въ томъ, что рыбу поймали, свезли на рынокъ, потомъ она попала на кухню, и кухарка распорола ей брюхо большимъ ножомъ. Кухарка взяла оловяннаго солдатика двумя пальцами за талію и понесла въ комнату, куда сбѣжались по-
«Куда меня несёт?» — думал он. — «Да, это всё штуки гадкого буки! Ах, если бы со мною в лодке сидела та красавица, по мне будь хоть вдвое темнее!»
В эту минуту из-под мостков выскочила большая крыса.
— Паспорт есть? — спросила она. — Давай паспорт!
Но оловянный солдатик молчал и крепко держал ружьё. Лодку несло, а крыса бежала за ней вдогонку. У! как она скрежетала зубами и кричала плывущим навстречу щепкам и соломинкам:
— Держи, держи его! Он не внёс пошлины, не показал паспорта!
Но течение несло лодку всё быстрее и быстрее, и оловянный солдатик уже видел впереди свет, как вдруг услышал такой страшный шум, что струсил бы любой храбрец. Представьте себе, у конца мостика канавка впадала в большой канал! Это было для солдатика так же страшно, как для нас нестись на лодке к большому водопаду.
Но остановиться уже было нельзя. Лодка с солдатиком скользнула вниз; бедняга держался по-прежнему в струнку и даже глазом не сморгнул. Лодка завертелась… Раз, два — наполнилась водой до краев и стала тонуть. Оловянный солдатик очутился по горло в воде; дальше, больше… вода покрыла его с головой! Тут он подумал о своей красавице: не видать ему её больше. В ушах у него звучало:
Вперёд стремись, о, воин,
И смерть спокойно встреть!
Бумага разорвалась, и оловянный солдатик пошёл было ко дну, но в ту же минуту его проглотила рыба.
Какая темнота! Хуже, чем под мостками, да ещё страх как узко! Но оловянный солдатик держался стойко и лежал во всю длину, крепко прижимая к себе ружьё.
Рыба металась туда и сюда, выделывала самые удивительные скачки́, но вдруг замерла, точно в неё ударила молния. Блеснул свет, и кто-то закричал: «Оловянный солдатик!» Дело в том, что рыбу поймали, свезли на рынок, потом она попала на кухню, и кухарка распорола ей брюхо большим ножом. Кухарка взяла оловянного солдатика двумя пальцами за талию и понесла в комнату, куда сбежались по-
