Мы проѣзжаемъ черезъ ресторанъ верхомъ и такъ близко отъ самихъ столовъ, что того и гляди задѣнешь кого-нибудь изъ посѣтителей или стащишь у него ногою тарелку съ кушаньемъ. Тутъ же черезъ этотъ оригинальный ресторанъ безпрестанно проѣзжаютъ телѣги. Въ воздухѣ стоитъ пыль, кухонный чадъ и табачный дымъ; откуда-то пахнетъ опіемъ; всѣ говорятъ каждый свое, и каждый говоритъ, какъ кричитъ, потому что иначе даже ближайшій сосѣдъ ничего не услышитъ.
Черезъ эти ворота мы вступаемъ въ такъ называемый Императорскій городъ, т.‑е. въ центральную часть Пекина, обнесенную со всѣхъ сторонъ особенной стѣной, а въ глубинѣ улицы, которую окаймллютъ съ боковъ низкія зданія казармъ для манчжурскихъ войскъ, тянется поперекъ розовая стѣна, окружающая, слѣдовательно, третій внутренній четыреугольникъ, такъ называемый Запрещенный городъ, — Цинь-чэнъ, и скрывающая отъ глазъ простыхъ смертныхъ всего міра таинственную обитель богдыхановъ — дворцы и сады Сына Неба, какъ величаютъ китайцы своего императора. Эта розовая стѣна наполовину облиняла, штукатурка ея обвалилась, по своему верхнему краю она одѣта темножелтой эмалированной черепицей, во многихъ мѣстахъ перебитой и упавшей; а Фундаментъ ея опускается въ воду канала, окружающаго Запрещенный городъ также со всѣхъ сторонъ.
Изъ-за стѣны видны лишь деревья да изящныя крыши нѣкоторыхъ дворцовыхъ зданій, стоящихъ отдѣльными павильонами. Далѣе надъ стѣною поднимается невысокая, искусственно сдѣланная горка, на которой устроены три босѣдки съ разнообразными крышами изъ синей и желтой эмалированной черепицы. Эта горка, какъ гласитъ исторія, вся состоитъ изъ каменнаго угля, представляющаго тотъ запасъ топлива, который былъ сдѣланъ для дворцовъ во время осады Пекина маньчжурами. На ней же лишилъ себя жизни послѣдній императоръ минской династія.
Итакъ, путешественникъ можетъ видѣть: только упомянутый каналъ съ мраморной оградой и нѣсколькими такими же мостами черезъ него, стѣну, верхушки деревьевъ, крыши нѣкоторыхъ зданій и упомянутыя три бесѣдки; но онъ не увидитъ изъ-за стѣны ни одного человѣка и не составитъ себѣ ни малѣйшаго понятія о совершающейся за нею жизни. А близость ея только усиливаетъ желаніе познакомиться со всѣми ея подробностями, и я чувствую себя неудовлетвореннымъ. Совсѣмъ не таково было мое представленіе, созданное по описаніямъ и китайскимъ картинамъ: я никакъ не представлялъ себѣ дворца китайскаго императора, во-первыхъ, въ такой степени скрытымъ за стѣнами; во-вторыхъ, не ожидалъ увидать вокругъ, вблизи самого дворца, такой запущенности и упадка, такого неприбраннаго вида, — напримѣръ,
