Отъ аллей шло множество дорожекъ и переулковъ, налѣво — въ лѣсъ и къ тѣснящимся въ немъ частымъ хижинамъ и фермамъ, направо — въ обработанныя поля. Дорога змѣеобразно вилась по холмамъ и долинамъ. Вдали открылись холмы, долины, овраги, скаты, обрывы, темнѣли лѣса, а вблизи пестрѣли плантаціи сахарнаго тростника, гряды съ огородною зеленью, то блѣдною, то изумрудно-темною!
Все открывающееся передъ нами пространство, съ лѣсами и горами, было облито горячимъ блескомъ солнца; кое-гдѣ въ поляхъ работали люди, разсаживали рисъ или собирали картофель, капусту и проч. Надъ всѣмъ этимъ покоился такой колоритъ мира, кротости, сладкаго труда и обилія, что мнѣ, послѣ долгаго, труднаго и подъ конецъ даже опаснаго плаванія, показалось это мѣсто самымъ очаровательнымъ и надежнымъ пріютомъ. Мы шли въ тѣни сосенъ, баніановъ или блѣдно-зеленыхъ бамбуковъ. Бамбуки смѣнялись выглядывавшимъ изъ-за забора бананникомъ, потомъ строемъ красивыхъ деревьевъ и такъ далѣе. „Что это, ячмень, кажется?“ — спросилъ кто-то. Въ самомъ дѣлѣ, нашъ кудрявый ячмень! По террасамъ, съ одной на другую, текли нити воды, орошая посѣвы риса.
Глаза разбѣгались у насъ и мы не знали, на что смотрѣть: на пѣшеходовъ ли, спѣшившихъ, съ маленькими лошадками и клажей на нихъ, изъ столицы и въ столицу; на дальнюю ли гору, которая мягкой зеленою покатостью манила войти на нее и посидѣть подъ кедрами; солнце ярко выставляло ее напоказъ, а тутъ же рядомъ пряталась въ прохладной тѣни долина, съ огороженнымъ, высокимъ заборомъ, хижинами, почти совсѣмъ закрытыми вѣтвями. Что это за сила растительности, какое разнообразіе почвы! и всюду чистота, порядокъ. Таково богатство и разнообразіе видовъ, что перестаешь наконецъ дорожить увидѣть то, не прозѣвать это, запомнить третье. Разсѣянно смотришь вокругъ: все равно, куда ни смотри, одно и тоже — все прекрасно, игриво, зелено.
Долгое время, цѣлые вѣка, жили корейцы совершенно замкнуто; еще недавно всякому, будь то европеецъ, китаецъ или японецъ, угрожала смерть, еслибъ онъ вздумалъ поселиться въ качествѣ мирнаго земледѣльца на этой запрещенной землѣ.
Между Кореей и Китаемъ на границѣ существовала, по договору, широкая полоса земли, на которой никто не смѣлъ селиться; эта полоса была притономъ для китайскихъ и корейскихъ разбойниковъ, и горе было купеческому каравану, попавшему имъ въ руки. Всего лѣтъ
