славить Аллаха, который слушаетъ его изъ серебристыхъ звѣздъ. Пестрый бульбуль поетъ свои дивныя пѣсни для того, чтобы показать людямъ частицу того рая, который уготованъ для правовѣрныхъ почитателей ислама. Инш-Аллахъ (дастъ Богъ!), утѣшаетъ себя мусульманинъ, вѣруя, что онъ, живущий по Корану, будет введенъ пророкомъ въ тотъ эдемъ, гдѣ цвѣтутъ вѣчно розы, гдѣ поютъ неумолчно бульбулы, гдѣ чудныя черноокiя гурiи ждутъ каждаго добраго мумменина (мусульманина). Аллахъ акбаръ (Богъ великъ!)“.
Так восторженно говоритъ туземецъ о красотахъ Дамаска. Но для того, чтобы любоваться городомъ, надо немного отойти отъ него и бросить взглядъ на всю панормау эшъ-Шама. Словно огромный бѣло-розовый цвѣток лотоса, погруженный въ свою ярко-зеленую листву, представляется, имѣющiй овальную форму, городъ, тонущiй въ зелени садовъ. Высокiя перестыя пальмы колеблются надъ нимъ, глядясь въ небольшiе озерки и пруды, кажущiеся издали свѣтлыми глазками, смотрящими изъ зелени на вѣчно голубое небо. Ряды стройныхъ тополей отдѣльно и цѣлыми рощами поднимаются надъ садами, осѣняя красивые куполы мечетей и воздушные, бѣлые минареты. Большая цитадель, куполъ греческой церкви, огромное зданiе большой мечети, латинская церковь, казармы и нѣсколько другихъ значительныхъ построекъ представляютъ самыя величественныя зданiя среди цѣлаго моря бѣлыхъ, розоватыхъ, сѣрыхъ и желтоватыхъ зданiй, съ безчисленными небольшими куполами, сливающихся въ одну безформенную бѣловатую массу, не имѣющую ясныхъ очертанiй. Все это кажется огромнымъ цвѣткомъ, виднѣющимся въ глубинѣ яркой зелени. На цѣлыя версты тянется это зеленое кольцо садовъ, замыкаемое лишь рядомъ небольшихъ возвышенiй, подошедшихъ со стороны недалекой пустыни къ пышному городу, вмѣстившему все обаянiе Востока. Тамъ и сямъ, среди зеленаго моря садовъ, разсѣяны бѣлѣющiеся деревеньки, составляющiя дачныя мѣстности дамаскинцевъ. Надъ всею этою чудною панорамой, словно замыкая ее, высятся огромные массивы Ермона съ его снѣговыми вершинами, коническая Моара и зеленѣющая невысокая цѣпь Селахiэ...
Войдя въ самую середину садовъ, окружающихъ Дамаскъ, мы не могли уже раздѣлять восторгъ туземцевъ передъ этимъ земнымъ эдемомъ, потому что острый запахъ навоза и дыма, несшагося, вмѣсто благоуханiй нарда и розъ, перешибалъ всѣ остальные ароматы. Многочисленные каналы были грязны и несли массу всякихъ нечистотъ, а самыя хижины, прятавшiеся въ густой зелени садовъ, представляли обыкновенныя жилища феллаховъ, одѣтыхъ въ такiя же грязныя лохмотья, какъ и на всемъ остальномъ Востокѣ... Пробираясь по безчисленнымъ закоулкамъ, образуемымъ глиняными оградами садовъ, мы
