са. На дебаркадерѣ застучали гета̀ (деревянныя сандаліи); въ мой вагонъ вошло нѣсколько японскихъ дамъ и не безъ удивленія посмотрѣли на меня: европейцы такъ же рѣдко ѣздятъ здѣсь во II-мъ классѣ, какъ японцы въ первомъ. Разница между классами сравнительно ничтожная; но въ первомъ я рисковала просидѣть весь путь одна-одинёшенька, а здѣсь я во всякомъ случаѣ видѣла живыхъ людей.
Пока мои сосѣди усаживались, раздался послѣдній свистокъ, и поѣздъ тихо-тихо вышелъ изъ-подъ навѣса.
Воздухъ сырой и теплый. Мороситъ мелкій дождь. Свинцовыя тучи тяжело нависли надъ самымъ городомъ, а тамъ, далеко на горизонтѣ, онѣ совершенно слились съ полосой моря: совсѣмъ не разобрать, гдѣ вода, гдѣ небо. Сѣрыя черепичатыя крыши кажутся еще темнѣе отъ дождя, и только зелень садовъ и окрестныхъ холмовъ нѣсколько смягчаетъ общій мрачный колоритъ.
Поднялся сильный вѣтеръ. Свинцовыя тучи разорвались огромными клочьями понеслись въ разныя стороны. Море, вдоль котораго мы ѣдемъ, и рветъ и мечетъ, посылая гигантскіе валы къ берегу. Бѣда теперь въ морѣ!..
Мы ѣдемъ по долинѣ между двухъ цѣпей холмовъ. Путь очень извилистъ; поѣздъ то приближается къ морю, то удаляется отъ него. Мѣстность лѣсистая; лѣсъ преимущественно сосновый. Но вотъ мы начинаемъ подниматься въ горы. Отъ станціи Ямакита мѣстность становится необыкновенно живописной. Скалы, бурливыя горныя рѣки, извивающіяся, какъ звенья колоссальной змѣи, сосновыя рощи, миніатюрныя полянки свѣжей зелени, пріютившіяся на склонахъ холмовъ, крошечныя деревушки, отдѣльныя хижины, какъ бы висящія въ воздухѣ на скалистыхъ уступахъ, — все это быстро проносится передъ глазами, будто калейдоскопъ, полный очаровательныхъ картинъ. Я насчитала уже шесть туннелей. Мнѣ вспоминается Сенъ-Готардская дорога; но только къ дикой красотѣ Итальянской Швейцаріи надо прибавить ту поэтическую мягкость, какую даетъ свѣтло-зеленая лужайка свѣжаго посѣва на склонѣ холма, храмикъ, брошенный на уступѣ, меланхолическая широковѣтвистая японская сосна, повисшая надъ пропастью, гдѣ реветъ потокъ, — тѣ черточки японскаго пейзажа, которыя способны смягчить самую угрюмую картину природы. Поѣздъ прибылъ на станцію Ойяма. Пользуюсь пятиминутной остановкой, чтобы заглянуть въ путеводитель; оказывается, что между двумя послѣдними станціями находится семь туннелей, изъ которыхъ самый большой имѣетъ 270 саженъ, а всѣ вмѣстѣ занимаютъ слишкомъ двѣ версты; далѣе, между этими же станціями черезъ рѣку Саккаву переброшены 4 желѣзныхъ моста, а черезъ рѣку Лизу — 7 такихъ мостовъ.
За Ойямой потянулась опять ровная мѣстность, покрытая засѣян-
