мѣстному населенію. Текучей воды не встрѣчается нигдѣ на всемъ протяженіи отъ р. Толы до окраины собственнаго Китая, т.‑е. почти на 900 верстъ. Только лѣтомъ во время дождей здѣсь образуются на глинистыхъ площадяхъ временныя озера, которыя затѣмъ высыхаютъ въ періодъ жаровъ.
Почва въ собственной Гоби состоитъ изъ крупно-зернистаго красноватаго гравія и мелкой гальки, къ которой примѣшаны различные камни, какъ, наприм., иногда агаты.
Мѣстами встрѣчаются полосы желтаго сыпучаго песку, впрочемъ, далеко не столь обширныя, какъ въ южной части той же самой пустыни.
Подобная почва, конечно, не способна производить хорошую растительность, а потому Гоби очень бѣдна даже травою. Правда, по Калганской дорогѣ совершенно оголенныя пространства встрѣчаются довольно рѣдко, но зато вездѣ трава достигаетъ едва фута вышины и почти не прикрываетъ красновато-сѣраго грунта. Только иногда, въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ глина смѣняетъ гравій, или по горнымъ долинамъ, гдѣ лѣтняя влага болѣе задерживается почвой, является злакъ, называемый монголами дырису, растущій всегда кустами отъ 4—5 ф. вышиною и твердый какъ проволока. Здѣсь же иногда пріютится какой-нибудь одинокій цвѣтокъ, а если почва солонцевата, появляется бударгана, любимый кормъ верблюдовъ. Во всѣхъ другихъ мѣстахъ лукъ, мелкая полынь, нѣсколько другихъ сложноцвѣтныхъ и злаковъ составляютъ преобладающую растительность пустыни. Деревьевъ и кустарниковъ нѣтъ вовсе, да и возможно ли имъ развеваться, когда, помимо всѣхъ другихъ неблогопріятныхъ физическихъ условій, зимніе и весенніе вѣтры бушуютъ здѣсь, изо дня въ день, съ такою силой, что даже вырываютъ съ корнемъ низкорослую полынь и, скручивая ее въ большіе снопы, катаютъ ихъ по пустыннымъ равнинамъ.
Населеніе въ собственной Гоби попадается несравненно рѣже, чѣмъ въ предшествовавшей ей степной полосѣ. Дѣйствительно, развѣ только монголъ, да его вѣчный спутникъ-верблюдъ могутъ свободно обитать въ этихъ мѣстностяхъ, лишенныхъ воды и лѣса, накаляемыхъ лѣтомъ до тропической жары, а зимою охлаждающихся чуть не до полярной стужи.
Вообще Гоби своей пустынностью и однообразіемъ производитъ на путешественника тяжелое, подавляющее впечатлѣніе. По цѣлымъ недѣлямъ сряду предъ его глазами являются одни и тѣ же образы: то неоглядныя равнины, отливающія (зимой) желтоватымъ цвѣтомъ изсохшей прошлогодней травы, то черноватыя, изборожденныя гряды скалъ, то пологіе холмы, на вершинѣ которыхъ иногда рисуется силуэтъ быстроногаго дзерена. Мѣрно шагаютъ тяжело навьюченные верблюды, идутъ десятки, сотни верстъ, но степь не измѣняетъ
