jure civili, actionibus civilibus[1], в особенности rei vindicatione.
Позднее было сделано[2] только одно отклонение от этих условий, а именно: т. наз. res nec mancipi могли быть приобретаемы в собственность по простой traditio, передаче[3].
Если совершена будет сделка на перенос собственности вопреки одному из перечисленных условий, то dominium Quiritarium остается за прежним собственником, и только в случаях отчуждения res mancipi по traditio приобретатель получал добросовестное владение, которое могло вести к установлению собственности путем usucapio.
Со временем затруднительность в применении формальных способов приобретения собственности, затем также, быть может, и большое развитие оборота многочисленными провинциальными землями, а, наконец, развившиеся имущественные сношения с перегринами, которым недоступна была квиритская собственность, — принудили преторов, этих проводников общенародных правовых положений, признать за лицом, приобретшим res mancipi по одному из acquisitiones naturales, или купившим провинциальную землю, нечто вроде собственности. Римские юристы описывают ее словами in bonis esse habere[4], откуда современная наука, опираясь на выражение Феофила[5], сделала термин dominium bonitarium. Так появилось в римском праве duplex dominium[6]: dominium quiritarium и dominium bonitarium.
Большинство современных писателей считают в числе причин происхождения бонитарной собственности потребность в вещных сделках с перегринами, полагая, что этой формой была открыта иностранцам в Риме возможность иметь собственность; видят поэтому в in bonis esse перегринскую собственность, выработанную на jus gentium (напр., Vangerow. Pand. I § 295 п. 2). Но другие ученые (напр., Ribéreau cit. р. 17 и след.) указывают, что источники прямо выставляют условием для приобретения данной собственности право гражданства на обеих сторонах (Ulpian. 1, 16), что главнейшая ее выгода состоит в публициановом иске, основанном на
