смотря по различию предметов и отношений[1]. Так, в иных случаях необходимый признак apprehensio будет заключаться в физическом захвате вещи, в приобретении ее corpore[2], напр., для овладения вещами, никому не принадлежащими (дикие животные, клад), требуется подобный захват; иногда такой акт непосредственного воздействия требуется для овладения движимыми и недвижимыми вещами, принадлежащими другому, напр., для установления владения вора, грабителя, при dejectio для захвата недвижимого имущества и т. д. Но во многих случаях, когда владение устанавливается по передаче, нет необходимости в таких непосредственных физических актах, чтобы получилось исключительное господство над вещью. Достаточно, напр., если передающий владение оставляет вещи в доме приобретающего его[3], если передает ключи от помещения, в котором находятся передаваемые вещи[4], если указывает с башни участок, объявляя намерение передать владение им присутствующему лицу[5], или с тем же намерением представляет ее пред глазами приобретающего, и т. д. В последних случаях передачу называют traditio longa manu[6]. Тут всегда должно в чем-либо выразиться желание лица приобрести исключительную власть над вещью, ибо обстановка такой традиции сама по себе не дает признаков к такому заключению. При этом понятно, что если приобретающий по уступке владение уже обладает вещью, то особого акта передачи не требуется; такое установление владения носит теперь название brevi manu traditio[7].
Мы изложили учение Савиньи (cit. §§ 13—20) на apprehensio. До него обыкновенно под этим фактом разумелось непосредственное телесное прикосновение к вещи, а именно: для движимой вещи — захват руками, для недвижимой — наступление ногами. Но так как в римском праве упоминаются многие случаи, когда владение приобретается физическими действиями, но без непосредственного прикосновения, то в последних видели такие символические действия, которые по юридической фикции представляли на-
