Всякое противоправное действие предполагает два момента: объективный — самое правонарушение, и субъективный, по которому содеянное лицом вменяется ему в вину, момент вины (Schuldmoment).
По господствующему воззрению (см., напр., Unger, cit. p. 230—233), в каждом гражданском правонарушении должен заключаться признак вины. Но некоторые писатели (напр., Heyssler. Das Civilunrecht u. seine Formen. 1870, p. 10—22) ограничивают понятие гражд. правонарушения одним объективным признаком, считая вину признаком только одной из его форм, деликта. Иеринг (Das Schuldmoment im röm. Privatr. 1867, p. 5 и след.) разумеет под объективной неправдой правонарушение без вины правонарушителя; правонарушение же с признаком вины он называет субъективным неправом. Но срав. Binding. cit. Bd. 1, p. 135 и след.
Итак, признаками противоправного действия будут:
1) Действительное нарушение права. Одна попытка совершить вредящий акт не рассматривается в гражданском праве как противоправное действие[1].
Вред, причиняемый противоправным действием, состоит большею частью в уменьшении имущества (в убытке), но часто он выражается в нарушении и других достояний человека, как напр., при оскорблениях и т. п. Имущественный ущерб может выражаться самым разнообразным образом: в лишении владения, в повреждении или уничтожении чужой вещи, в неоказании следуемых услуг, и т. д. Общие выражения для потерянной выгоды: id quod interest, commodum, damnum и т. д.
2) Нарушение права должно быть законопротивным[2]. Не всякое нарушение будет таковым. Так, не считается противозаконным действием, когда лицо, не переступая границ своего правомочия, наносит ущерб другому лицу.
Nemo damnum facit, nisi qui id fecit quod facere jus non habet L. 151. D. 50, 17. — Nullus videtur dolo facere, qui suo jure utitur L. 55. D. 50, 17.
Равным образом нанесение вреда в состоянии необходимой обороны лишает действие характера противоправности[3]; точно также когда имеется на данное действие согласие потерпевшего: volenti non fit injuria[4].
