во время операціи и разъ на моихъ глазахъ отвѣсилъ фельдшеру полновѣсную пощечину.
Сверхъ клиникъ, на 5-мъ курсѣ читалась патологическая анатомія и гигіена. Содержанія лекцій патологической анатоміи Ал. Ив. Полунина не помню, знаю только, что онъ показывалъ много патологическихъ препаратовъ и училъ процедурѣ вскрыванія труповъ. Насколько онъ былъ полезень для студентовъ, судить не берусь; но своимъ подчиненнымъ онъ, очевидно, умѣлъ внушить любовь къ знанію: тогдашній фельдшеръ его Аристарховъ сдѣлался впослѣдствіи докторомъ, и знаніями увлекся даже сторожъ при кабинетѣ патологической анатоміи, старый отставной солдатъ (финляндецъ) Иванъ Иванычъ, — онъ обучалъ студентовъ катетеризаціи. Что касается, наконецъ, до гигіены, то достаточно будетъ сказать, что такого позорнаго профессора какъ К. не бывало, я думаю, ни въ одномъ изъ университетовъ. До нашего поступленія на 5-ый курсъ онъ былъ однимъ изъ субъинспекторовъ и превратился каким-то чудомъ сразу въ гигіениста. Говорили, что это было дѣло рукъ попечителя, генерала Назимова.
Въ заключеніе долженъ признаться: зная, что не буду медикомъ, я относился въ этомъ году къ медицинскимъ занятіямъ безъ интереса, оттого и мои воспоминанія о 5-мъ курсѣ такъ скудны.
Оканчивая курсъ и зная за собой много грѣховъ по части медицины, особенно практической, мнѣ и въ голову не приходило держать экзаменъ прямо на доктора, но къ этому принудилъ меня нашъ деканъ Ник. Богд. Анке, говоря, что этого непремѣнно требуетъ факультетъ. Я этому повѣрилъ, но это была неправда. На доктора подали, вѣроятно по его же настоянію, два его любимца — Юнге и Эйнбродтъ, нѣмцы; а между медицинскими профессорами двое, Глѣбовъ и Басовъ, были руссофилы и не любили, когда отдавалось въ чемъ-либо предпочтеніе нѣмцамъ передъ русскими, и были на экзаменахъ строги. Поэтому-то Анке и нужно было присоединить къ двумъ нѣмецкимъ кандидатамъ хоть одного русскаго, дабы смягчить этимъ экзаминаторовъ. Они, можетъ быть, и смягчились, да не совсѣмъ — Глѣбовъ все-таки провалилъ Эйнбродта, хотя экзамены были очень просты, отличаясь отъ лѣкарскихъ (какъ, впрочемъ, и теперь) лишь тѣмъ, что докторанта заставляли отвѣтить вопроса на два лишнихъ. Впослѣдствіи я слышалъ, что могъ бы попасть по возвращеніи изъ-за границы профессоромъ физіологіи не въ петербургскую медицинскую академію, а въ Московскій университетъ, и не попалъ лишь благодаря Ник. Богд. Анке. Дѣло въ томъ, что когда проф. Глѣбовъ оставилъ каѳедру, что случилось, должно быть, черезъ годъ послѣ моего отъѣзда за границу, Анке
