честный человѣкъ, а новаго главнаго начальника изъ-за манеры его обращенія и слуховъ извнѣ, не возлюбили. Въ придачу къ этому, съ перваго же года его поступленія, стали ходить между нами слухи, что онъ ввелъ шпіонство въ училище и даже указывали на воспитанника, занимавшагося этимъ ремесломъ. Справедливо ли приписывалась ему эта реформа или нѣтъ, не знаю; но что шпіонство существовало, будетъ несомненно показано далѣе. Нравиться такое нововведеніе конечно не могло, и я рѣшился, не говоря никому изъ товарищей ни слова, написать генералу въ одинъ изъ отпусковъ чужою рукою письмо, въ которомъ выставлялась неблаговидность учрежденія и предостереженіе въ слѣдующей, какъ я помню, формѣ: «смотрите, Ваше Превосходительство, не все коту масляница, придетъ и великій постъ». Храбрости подписать подъ письмомъ свое имя однако не хватило и, отсылая его, я заранѣе приготовилъ себя къ тому, что авторъ можетъ быть открытъ и имѣлъ въ виду отвергать категорически свое авторство. Вследъ за этимъ розысковъ между воспитанниками не происходило и я молчалъ очень долго, но наконецъ не вытерпѣлъ — вероятно, считалъ свой храбрый поступокъ изъ-за угла подвигомъ — захотѣлъ поделиться славой подвига съ товарищемъ. Какъ случилось, что такимъ товарищемъ оказался воспитанникъ Б., съ которымъ я не водилъ особенной дружбы, не помню; но знаю достовѣрно, что секретъ открытъ былъ только ему, и знаю столь же достоверно, что исторія письма осталась вплоть до моего выхода изъ училища неизвѣстной всѣмъ остальнымъ товарищамъ (иначе въ теченіе послѣдующихъ трехъ лѣтъ кто-нибудь изъ нихъ заговорилъ бы со мной о письмѣ, чего не случилось). Тѣмъ не менѣе вскорѣ после моей беседы съ Б., на меня налетѣлъ врасплохъ называвшійся «гвоздемъ» дежурный офицеръ надзиратель со словами: «такъ вотъ какіе вы пишете пасквили на начальство». Издавна приготовившійся къ отпору на такое нападеніе, я не смутился, посмотрѣлъ на него недоумевающими глазами и отвѣтилъ, что этимъ не занимался. Много ли мало ли времени спустя, баронъ Розенъ призываетъ меня къ себе на квартиру и говоритъ: «что вы, сударь, надѣлали, вы написали ругательное письмо начальнику». Баронъ не могъ конечно не допросить меня, разъ ему донесено было надзирателемъ по начальству; но я увѣренъ, онъ былъ очень радъ, когда я спокойно отклонилъ это обвиненіе, потому что не сталъ допытываться и тотчасъ же отпустилъ меня. Съ тѣхъ поръ на несколько мѣсяцевъ исторія канула въ воду. Великимъ постомъ прихожу на исповѣдь къ нашему священнику Розанову, и онъ спрашиваетъ меня между прочимъ, писалъ ли я письмо начальни-
