водили часто на взморье купаться; въ будни позволяли ходить въ гости къ лагернымъ товарищамъ (мы водили дружбу только съ артиллеристами); а по воскресеньямъ и праздникамъ пускали гулять маленькими партіями (подъ отвѣтственностью старшаго) въ дворцовый садъ и даже въ Александрію, гдѣ жила Царская Фамилія. Ежегодно, въ какой-то важный царскій день, была знаменитая иллюминація дворцовыхъ садовъ; тогда водили насъ гулять по залитымъ огнями аллеямъ большими группами офицеры. Кажется, въ первый же годъ моей лагерной жизни въ Петергофѣ съ большимъ торжествомъ праздновалась свадьба Великой Княжны Ольги Николаевны. Въ одну изъ прогулокъ во время этихъ торжествъ, я помню прудъ, по которому разъѣзжали изукрашенныя огнями лодки съ пѣвцами, и лужайки, усѣянныя разноцвѣтными огнями. Жаль одного: при лагерѣ не было библіотеки, изъ которой воспитанники могли бы получать книги для чтенія; а свободнаго времени было очень много и дѣвать его было некуда. Впрочемъ, и въ городѣ дѣло обстояло въ этомъ отношеніи не лучше: училищная библіотека конечно существовала, но мы не знали даже, гдѣ она помещается. Уроки намъ диктовали и мы экзаменовались по запискамъ.
Закончу этотъ бѣглый очеркъ лагерной жизни замѣткой, имеющей некоторый историческій интересъ. Знаменитый впослѣдствіи сподвижникъ Александра II, Дмитрій Алексеевичъ Милютинъ — министръ, имя котораго навѣки связано съ рядомъ благодѣтельныхъ для Россіи реформъ военнаго быта — былъ въ эти годы подполковникомъ генеральнаго штаба и состоялъ въ какой то должности при лагерномъ сборѣ военно-учебныхъ заведеній, потому что мы видали его на нашемъ учебномъ плацу, когда производилось ученье всему отряду.
Въ юности у меня была замашка выскакивать впередъ въ задуманныхъ товарищами предпріятіяхъ, и она вѣроятно была замечена начальствомъ уже на второй годъ моего пребыванія въ училищѣ; потому что въ этомъ году, разъ на урокѣ геометріи, учитель ея, полковникъ Германъ, добрый въ сущности старикъ, относившійся къ намъ, какъ къ малымъ ребятамъ, вызвалъ меня отвечать къ доскѣ словами: «а пожалуйте-ка къ доскѣ, господинъ Сѣчо́новъ, коноводъ всѣхъ шалостей». Однако предпріятія этого года въ которыхъ я участвовалъ, были настолько невиннаго свойства, что я ни разу не сидѣлъ въ карцерѣ. Учился я недурно (сидѣлъ въ первомъ десяткѣ), по фронту преуспѣвалъ; поэтому съ переходомъ во 2-й классъ получилъ даже на погоны ефрейторскую нашивку; но въ томъ же году совершилъ два проступка: —
