что онъ только что получилъ передъ этимъ изъ Германіи электромагнитную машину Штёрера, обучилъ меня у себя на квартирѣ ея управленію, и на экзаменѣ я продуцировалъ всѣ ея дѣйствія. Каждый изъ насъ зналъ напередъ, что̀ будетъ отвѣчать, но съ виду экзаменъ происходилъ по билетамъ, которые лежали на столѣ передъ начальникомъ инженеровъ, и экзаменующійся, послѣ низкаго поклона важному человѣку, бралъ билетъ на его глазахъ изъ кучки. Въ нижнемъ офицерскомъ классѣ любовь моя перешла на химію (читалась только неорганическая), которую читалъ Ильенковъ. Свой экзаменъ химіи я тоже помню. Математика мнѣ давалась и, попади я изъ инженернаго училища прямо въ университетъ на физико-математическій факультетъ, изъ меня могъ бы выйти порядочный физикъ, но судьба, какъ увидимъ, рѣшила иначе.
Распорядокъ дней былъ слѣдующій. Съ 7—8 утра приготовительный классъ безъ учителя; съ 8—12 ч. — уроки; съ 12—2 рекреація. У кого были деньги, могли въ эти часы покупать на свой счетъ (въ столовой у служителя Галкина) булки съ масломъ и зеленымъ сыромъ и сладкіе пирожки; а для неимущихъ выставлялась въ столовой большая корзина съ ломтями чернаго хлѣба. Многіе изъ насъ неимущихъ, зимой, когда топились печи, обращали эти ломти въ сухари. Сушильнями служили печныя трубы, и къ вечеру лакомство было готово, чтобы хрустѣть на зубахъ. Въ 2 часа былъ обѣдъ съ пѣніемъ молитвъ при началѣ и концѣ; съ 3—6 час. послѣ обѣда опять классы. Стало быть ежедневно 7 часовъ ученья, за исключеніемъ пятницы, когда послѣобѣденные уроки продолжались только до 4½ час., такъ какъ въ слѣдующіе затѣмъ полтора часа производилось ротное ученье, т.-е. маршировка, различныя построенія по сигналамъ и ружейные пріемы (ружья въ мое время были еще кремневыя). Вечеромъ, до ужина, занятія были различныя: въ понедѣльникъ фехтованье для желающихъ; вторникъ — обязательные для всѣхъ танцы; среда — баня; четвергъ и пятница — весь вечеръ свободный; а въ субботу въ 6 час. отпускъ по домамъ до 9 час. вечера воскресенья. Ужинали въ 8 час. и въ 9 — спать. Кто хотѣлъ заниматься послѣ ужина, тому давалась сальная свѣчка и заниматься можно было въ умывальной хоть всю ночь. Кто предпочиталъ заниматься раннимъ утромъ, тотъ выкладывалъ на столикъ подлѣ своей кровати число бумажекъ, соотвѣтствующее часу, когда его имѣлъ разбудить дежурный служитель. Бывали столики даже съ двумя бумажками; но я не былъ въ числѣ такихъ тружениковъ.
Подробностей моего перваго знакомства съ товарищами я не помню. Знаю только, что мнѣ дали прозвище «деряба» и драз-
