лучилось и отъ аудиторіи, слушавшей съ какою-то жадностью простую и ясную рѣчь своего профессора, подкреплявшуюся на каждомъ шагу опытомъ. Еще большимъ уваженіемъ я проникся къ этой аудиторіи, когда узналъ, что нѣкоторые рабочіе бѣгутъ на эти лекціи, по окончаніи вечернихъ работъ на фабрикѣ, изъ-за Бутырской заставы; многіе учатся иностраннымъ языкамъ, нѣкоторые даже англійскому. Дай Богъ сохраниться и расширяться этому симпатичному учрежденію — прообразу народнаго университета.
Въ началѣ прошлаго академическаго года меня пригласили читать на Пречистенскихъ курсахъ анатомію и физіологію, и я принялъ предложеніе, думая, что, отсталый для чтенія въ университетѣ, годенъ еще на чтеніе элементарныхъ курсовъ, тѣмъ болѣе что мой вѣрный другъ и сотрудникъ М. Н. Шатерниковъ взялся ассистировать на этихъ лекціяхъ. И моя аудиторія производила на меня очень отрадное впечатлѣніе своимъ вниманіемъ и явнымъ пониманіемъ читаемаго. Съ октября по февраль я успѣлъ прочитать устройство и подвижность скелета съ законами распредѣленія скрѣпъ и тягъ, анатомію и физіологію внѣшнихъ покрововъ, органы пищеваренія, кровообращенія и дыханія; оставалось только прочесть работу мышцъ и общій обзоръ нервныхъ явленій, съ болѣе подробнымъ описаніемъ зрѣнія и слуха. Но лекціи должны были прекратиться вслѣдствіе полученной мною бумаги, которую привожу дословно.
Такъ кончилась моя преподавательская деятельность.
