гулкамъ на воздухѣ и отправился въ Грацъ къ профессорствовавшему тамъ старому другу Роллету. Туда же пріѣхала только что кончившая ученье въ Цюрихѣ моя бывшая ученица Суслова, съ цѣлью выработать при моемъ содѣйствіи докторскую диссертацію. Тема ей была дана такая, что она могла работать у себя на квартирѣ, и какъ разъ по вопросу для тонкихъ женскихъ рукъ — надъ крошечными лимфатическими сердцами лягушки. Получила она очень хорошіе результаты, установивъ несомнѣннымъ образомъ рядъ аналогій между нервнымъ аппаратомъ сердецъ и рефлекторными кожно-мышечными снарядами, именно — возбудимость остановившихся сердецъ съ кожи и діастолическую остановку ихъ при томъ самомъ раздраженіи среднихъ частей головного мозга, которое вызываетъ угнетеніе спинно-мозговыхъ рефлексовъ. Будучи свидѣтелемъ этихъ опытовъ, я испробовалъ вліяніе этого раздраженія на кровяное сердце и получилъ діастолическую остановку онаго. Значитъ, при раздраженіи зрительныхъ чертоговъ получаются одновременно три эффекта: угнетеніе рефлексовъ, угнетеніе дѣятельности сердца и угнетеніе дѣятельности четырехъ лимфатическихъ сердецъ. Знаю, что Ад. Фикъ, тогдашній профессоръ физіологіи въ Цюрихѣ, очень одобрилъ эту диссертацію. Она была переведена по-русски. Въ началѣ 1868 г. пріѣхала навѣстить меня M. А., а весной отправилась въ Цюрихъ доучиваться медицинѣ.
Я съ своей стороны тоже не сидѣлъ сложа руки.
Между критиками моей работы съ угнетеніемъ рефлексовъ едва ли не самымъ рѣшительнымъ былъ ученикъ Шиффа, Г. Не отрицая вѣрности моихъ фактовъ, онъ, на основаніи собственныхъ опытовъ, утверждалъ, что никакихъ задерживательныхъ механизмовъ тутъ нѣтъ, а дѣло объясняется очень просто тѣмъ, что, когда нервной системѣ причиняется сильное потрясеніе, она, конечно, перестаетъ реагировать на слабое раздраженіе кожи — отъ сильнаго удара по головѣ и животное и человѣкь теряютъ сознаніе, чувствительность и подвижность. Принципіально это возраженіе было невѣрно: употребленное мною химическое раздраженіе мозга съ поперечныхъ разрѣзовъ было не настолько сильно, чтобы производить параличи чувствительности; приложенное къ гемисферамъ, оно не производило никакого эффекта, а въ частяхъ близъ продолговатаго мозга вызывало признаки боли и бѣгство животнаго словно со страха. Но въ его опытахъ съ сильнымъ (и очень грубымъ по способу) раздраженіемъ нервныхъ стволовъ были намеки, что угнетеніе рефлексовъ можно вызвать и этимъ путемъ. Кстати систематическихъ опытовъ съ раздраженіемъ чувствующихъ нервовъ не существовало, и я рѣшилъ предпринять ихъ. Работа, сдѣланная и напечатанная
