это названіе своими насмѣшками надъ архаическими порядками ненавистной Груберу академіи стараго времени, а второй — веселыми небылицами, которыми онъ любилъ угощать Грубера, зная его вкусы.
Въ жены этому чудаку Богъ послалъ женщину, съ виду тоже немного чудачку, но въ сущности самыхъ высокихъ душевныхъ качествъ. Своему «Мутцерлю» (такъ она звала мужа) она была предана столь же беззавѣтно, какъ тотъ анатоміи, была его нянькой, зорко слѣдила за тѣмъ, чтобы ничто не мѣшало его занятіямъ, помогала ему въ нихъ насколько умѣла[1] и нерѣдко просиживала цѣлые вечера въ анатомическомъ театрѣ съ чулкомъ въ рукахъ, чтобы не оставлять однимъ своего дитятка. Чистая душой, искренняя, пылкая и храбрая — послѣднее она доказала на дѣлѣ, спасая не однажды студентовъ отъ опасности — она называла всѣ вещи своимъ именемъ, бранила, не стѣсняясь, всякую кривду и, наоборотъ, готова была цѣловать стараго и малаго за всякое доброе дѣло. Увѣренъ, что въ случаѣ нужды она стала бы защищать своего мутцерля съ опасностью для жизни. А онъ хотя и любилъ ее, но словно не замѣчалъ, что вся жизнь бѣдной женщины уходить на служеніе ему, и довелъ ее своимъ безсознательнымъ эгоизмомъ до того, что она, наконецъ, не понимала, какъ можно ей одной, безъ мужа, ѣхать въ театръ или въ гости. Лично ей болѣе чѣмъ сорокалетняя жизнь въ Россіи не принесла никакихъ радостей, но ея честная душа не могла не полюбить молодежь за ея часто необдуманные, но всегда честные порывы къ добру; какъ жена Грубера, она полюбила и академію за почетъ, оказываемый ея мужу, и, умирая, завещала едва ли не все свое состояніе медицинской академіи на стипендіи студентамъ. Большой пріятель Груберовъ и мой, Евг. Венц. Пеликанъ, дослужившійся уже въ то время до чина дѣйствительнаго статскаго совѣтника и директорства въ медицинскомъ департаментѣ, слѣдовательно видавшій на своемъ вѣку много видовъ, говорилъ мнѣ, собираясь къ Груберамъ въ гости, не иначе какъ «поѣдемте къ младенцамъ». Воспитанный на сладкой ѣдѣ и начинавшій уже тяжелѣть, онъ непритворно восхищался вѣнскими шнитцелями M-me Груберъ, которая въ дѣвичествѣ училась поваренному искусству въ Прагѣ у повара какого-то чешскаго магната и любила угощать Пеликана, какъ настоящаго цѣнителя ея искусства.
1)
- ↑ Разъ, напр., весной понадобился Груберу заяцъ. Густи (такъ онъ называлъ жену) обѣгала чуть не всѣ рынки и, наконецъ, на Сѣнной наткнулась на смѣтливаго въ купеческомъ смыслѣ рассейца, который и продалъ ей гнилого зайца за шесть рублей. Это разсказывала она сама, ругая при этомъ любовно своего Мутцерля за его ученыя прихоти.
