первомъ планѣ видѣнный мною тогда впервые красивый вѣнскій вальсъ, съ его медленнымъ темпомъ и красивымъ раскачиваньемъ тѣла изъ стороны въ сторону, — танецъ, безспорно красивый, но спокойный и скорѣе убаюкивающій, чѣмъ увлекающій. На славянскій балъ мы пошли съ большимъ интересомъ, такъ какъ въ объявленіяхъ было сказано, что будутъ, по желанію, національные танцы. Въ этотъ разъ, послѣ инсипидной кадрили, вальса и полекъ, составились только два національныхъ танца: скучное сербское коло, въ родѣ нашего хоровода, только безъ припѣва «вдоль по морю...», и мазурка настоящихъ поляковъ и настоящихъ полекъ. Въ жизнь мою не видѣлъ танца болѣе увлекательнаго — наша балетная мазурка въ «Жизни за царя» съ Кшесинскимъ въ первой парѣ, — жалкая пародія на этотъ огненный танецъ. Пары несутся по залѣ какъ вихорь, и польки не танцуютъ, а словно бѣгутъ подъ музыку, и бѣгутъ раскраснѣвшіяся, взволнованныя, задыхаясь. На балу бюргеровъ въ смежномъ съ танцовальной залой ресторанѣ было много шума, громкихъ разговоровъ, звона посуды, но ни единичныхъ громкихъ вскрикиваній, ни тостовъ, ни вскакиваній со стульевъ, — словомъ, никакихъ признаковъ подвыпившей компаніи. А у славянъ, въ той же самой комнатѣ, было всего вдоволь: за однимъ столомъ говорились рѣчи съ криками браво, за другимъ цѣловались; здѣсь усмиряли вскочившаго со стула оратора, дергая его за полы, а тамъ слышался раскатистый смѣхъ или стучанье кулаками по столу. Словомъ, шелъ пиръ горой.
Въ самомъ началѣ этого семестра Боткинъ и Беккерсъ, сговорившись съ другими русскими медиками, пріѣхавшими въ Вѣну, поручили мнѣ спросить у Людвига, не возьмется ли онъ прочесть имъ въ своей лабораторіи рядъ лекцій по кровообращенію и иннерваціи кровяныхъ сосудовъ. Я исполнилъ ихъ желаніе, и Людвигъ согласился, если соберется между желающими сумма въ триста гульденовъ. Сумма конечно собралась, и я былъ въ числѣ слушателей на этихъ лекціяхъ. Людвигъ принадлежалъ къ числу профессоровъ, любящихъ процедуру чтенія, и на лекціи словно смаковалъ читаемое. Съ вивисекторской стороны лекціи были обставлены роскошно и имѣли, конечно, большой успѣхъ. По окончаніи оныхъ благодарная публика пригласила профессора на устраиваемый въ честь его обѣдъ, и приглашеніе было принято. Тутъ онъ держался съ нами по-товарищески, былъ веселъ, разговорчивъ, немного подвыпилъ и послѣ обѣда игралъ со мной на бильярдѣ. Познакомился за обѣдомъ съ обоими моими друзьями и, познакомившись впослѣдствіи съ прелестной женой С. П. Боткина, былъ очень расположенъ къ этой парѣ. Насколько онъ былъ хорошъ
