невиданными дотолѣ горами милой саксонской Щвейцаріи, гулялъ по вѣнскому Пратеру, былъ въ Stephan's Kirche и пр. Знаю, что все это было описано мною съ большимъ энтузіазмомъ въ письмѣ къ московскимъ друзьямъ; но это было сорокъ семь лѣтъ тому назадъ, и какъ ни отчетливо вспоминаются картины этого далекаго прошлаго, но перечувствованнаго въ то время — увы! — не воскресишь.
Вернувшись въ Берлинъ, я нашелъ въ немъ С. П. Боткина, вскорѣ сдѣлавшагося самымъ близкимъ для меня человѣкомъ. Онъ уѣхалъ за границу на полгода раньше меня и теперь пріѣхалъ въ Берлинъ вслѣдъ за Вирховымъ, только что переселившимся изъ Вюрцбурга въ прусскую столицу, въ устроенный для него анатомо-патологическій институтъ.
Первые мои шаги въ лабораторной жизни были очень оригинальны. Нужно замѣтить, что въ то время въ Московскомъ университетѣ медикамъ хотя и читалась химія, но въ химическую лабораторію ихъ не допускали. Поэтому, когда я поступилъ въ Берлинѣ въ частную химическую лабораторію приватъ-доцента Зонненштейна для изученія качественнаго анализа, то не умѣлъ, что называется, даже мыть химическую посуду, и мнѣ, докторанту, пришлось слушать наставленія отъ служителя лабораторіи, какъ обращаться съ огнемъ, посудой, паяльной трубкой и проч. Но видно у служителя рука была легкая — дѣло скоро наладилось и мѣсяца черезъ два можно уже было перейти въ лабораторію медицинской химіи при анатомо-патологическомъ институтѣ.
Въ Берлинѣ я пробылъ годъ (по осень 1857), и почти все это время ушло на ученье въ двухъ лабораторіяхъ и слушаніе лекцій: Магнуса — по физикѣ, Гейнр. Розе — по анатомической химіи, Іоганна Мюллера — по сравнительной анатоміи половыхъ органовъ позвоночныхъ, дю Буа-Реймона — по физіологіи и Гоппе — по гистологіи. Однако въ концѣ лѣтняго семестра 1857 г. сталъ собирать въ свободныя минуты опытный матеріалъ для задуманной диссертаціи и литературу вопроса.
Поѣхалъ я за границу съ твердымъ намѣреніемъ заниматься физіологіей, поэтому по пріѣздѣ въ Берлинъ меня, конечно, всего болѣе потянуло на физіологическія лекціи и въ физіологическую лабораторію; но въ этомъ отношеніи пришлось нѣсколько разочароваться. Трижды знаменитый Іоганнъ Мюллеръ продолжалъ быть офиціальнымъ представителемъ каѳедры физіологіи, но давно уже пересталъ заниматься этой наукой, лекціи по физіологіи читалъ только въ лѣтніе семестры, въ три мѣсяца весь курсъ, и учениковъ-физіологовъ не принималъ. Рядомъ съ нимъ стоялъ его зна-
