лабораторій. Товарищи изъ молодыхъ и старыхъ съ благодарностью встрѣтятъ этотъ остающійся, посмертный слѣдъ человѣка, который ясностью сужденія, прямотою своихъ дѣйствій, неуклоннымъ выраженіемъ взглядовъ и мыслей, невзирая на лицъ и обстоятельства, поддерживалъ и направлялъ многихъ на ихъ жизненномъ пути.
Молодому поколѣнію имя Сѣченова мало и даже вовсе неизвѣстно. Русскiя женщины, ищущія свѣта и знанія, должны узнать подъ чьимъ руководствомъ ихъ піонерки впервые осуществили свою завѣтную мечту пріобщиться наукѣ и записать свое имя на ея страницахъ. Живой интересъ почившаго къ учащейся женщинѣ вытекалъ не только изъ глубины его убѣжденiй, но являлся актомъ благодарности: русскiя женщины могутъ гордиться тѣмъ, что настойчивое слово одной изъ нихъ «учитесь» дало наукѣ первокласснаго ученаго и русскому обществу — строгаго мыслителя. Иванъ Михайловичъ высоко ставилъ русскую женщину, и къ благодарности автора присоединятъ свое спасибо и всѣ тѣ, кому дороги личность и трудъ Ивана Михайловича.
Простое слово было тѣмъ незначительнымъ, но соразмѣреннымъ ударомъ, который, попадая въ молчащую, но унисонную съ нимъ струну, вызываетъ мощный и гармоничный отзвукъ. Слово сдѣлало открытie: развернулась мысль, и сильная воля направила все существо человѣка къ единой цѣли — труду въ области знанія. Это — та форма труда, одно изъ тѣхъ дѣлъ, которыя лежатъ внѣ преходящихъ интересовъ и переживаютъ своихъ тружениковъ. И эта форма завладѣла цѣликомъ Иваномъ Михайловичемъ. Все личное, все преходящее, представляется въ его жизни лишь неизбѣжнымъ аксессуаромъ временнаго обитателя нашей планеты: оно никогда не захватываетъ его натуры, не вызываетъ мучительныхъ сомнѣній, мучительнаго самоанализа; все это только минимумъ, необходимый для прохожденiя жизненнаго пути. И въ этомъ подчиненіи дѣлу, переживающему человѣка, въ геометрически ясномъ и простомъ отношении къ личной жизни сказывалась вся духовная мощь Ивана Михайловича, и здѣсь кроется причина его нравственнаго и авторитетнаго вліянія на лицъ, приходившихъ съ нимъ въ общеніе.
Исканіе точности въ научныхъ изслѣдованіяхъ и строгой логичности въ мышленій объ объектахъ этихъ изслѣдованій было той школой, изъ которой вытекала правда дѣйствія и слова, отличавшая Ивана Михайловича въ его отношеніяхъ къ людямъ. Въ той же школѣ онъ черпалъ и основы для своего сужденiя объ общихъ вопросахъ познания и пониманія явленій жизни. И эти суждения облекались имъ въ строго-научную форму: рядъ общедоступныхъ статей, вышедшихъ изъ-подъ его пера въ молодые годы роста русского
лабораторий. Товарищи из молодых и старых с благодарностью встретят этот остающийся, посмертный след человека, который ясностью суждения, прямотою своих действий, неуклонным выражением взглядов и мыслей, невзирая на лиц и обстоятельства, поддерживал и направлял многих на их жизненном пути.
Молодому поколению имя Сеченова мало и даже вовсе неизвестно. Русские женщины, ищущие света и знания, должны узнать под чьим руководством их пионерки впервые осуществили свою заветную мечту приобщиться науке и записать свое имя на её страницах. Живой интерес почившего к учащейся женщине вытекал не только из глубины его убеждений, но являлся актом благодарности: русские женщины могут гордиться тем, что настойчивое слово одной из них «учитесь» дало науке первоклассного ученого и русскому обществу — строгого мыслителя. Иван Михайлович высоко ставил русскую женщину, и к благодарности автора присоединят свое спасибо и все те, кому дороги личность и труд Ивана Михайловича.
Простое слово было тем незначительным, но соразмеренным ударом, который, попадая в молчащую, но унисонную с ним струну, вызывает мощный и гармоничный отзвук. Слово сделало открытие: развернулась мысль, и сильная воля направила всё существо человека к единой цели — труду в области знания. Это — та форма труда, одно из тех дел, которые лежат вне преходящих интересов и переживают своих тружеников. И эта форма завладела целиком Иваном Михайловичем. Всё личное, всё преходящее, представляется в его жизни лишь неизбежным аксессуаром временного обитателя нашей планеты: оно никогда не захватывает его натуры, не вызывает мучительных сомнений, мучительного самоанализа; всё это только минимум, необходимый для прохождения жизненного пути. И в этом подчинении делу, переживающему человека, в геометрически ясном и простом отношении к личной жизни сказывалась вся духовная мощь Ивана Михайловича, и здесь кроется причина его нравственного и авторитетного влияния на лиц, приходивших с ним в общение.
Искание точности в научных исследованиях и строгой логичности в мышлений об объектах этих исследований было той школой, из которой вытекала правда действия и слова, отличавшая Ивана Михайловича в его отношениях к людям. В той же школе он черпал и основы для своего суждения об общих вопросах познания и понимания явлений жизни. И эти суждения облекались им в строго-научную форму: ряд общедоступных статей, вышедших из-под его пера в молодые годы роста русского
