Барабанщикъ
авторъ Братья Гриммъ, пер. Софья Ивановна Снессорева
Оригинал: нем. Der Trommler. — Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1871. — Т. II. — С. 376.

Подъ вечерокъ шелъ по большой дорогѣ молодой барабанщикъ, шелъ онъ одинъ-одинёшенекъ и пришелъ къ озеру, а на берегу озера лежатъ три кусочка бѣлаго полотна.

— Какое тонкое полотно! — сказалъ онъ и сунулъ себѣ въ карманъ одинъ кусокъ.

Пошелъ онъ домой и легъ спать, позабывъ о своей находкѣ. Онъ-было и вздремнулъ порядкомъ, да вдругъ слышитъ: кто-то зоветъ его по имени. Онъ и уши насторожилъ и слышится ему тихій голосъ, который говорилъ:

— Барабанщикъ, барабанщикъ, проснись!

Ночь была темна — зги не видать; какъ ни таращилъ глаза барабанщикъ, ничего не могъ разглядѣть: только казалось ему, что надъ его кроватью носился какой-то призракъ.

— Чего ты хочешь отъ меня? — спросилъ онъ.

— Отдай мнѣ мою рубашечку, — отвѣчалъ голосъ, — ты у меня взялъ ее вчера вечеромъ у озера.

— Не отдамъ, — говоритъ барабанщикъ, — не отдамъ до-тѣхъ-поръ, пока ты мнѣ не скажешь кто ты.

— Ахъ! — отвѣчалъ голосъ, — я дочь могущественнаго короля, но попала въ руки злой колдуньи и нахожусь въ заключеніи на стеклянной горѣ. Каждый день я должна купаться въ озерѣ, вмѣстѣ съ двумя сестрицами, и опять вернуться на гору; но безъ рубашки никакъ не могу улетѣть. Мои сестрицы вернулись домой, а я должна здѣсь оставаться. Пожалуйста, барабанщикъ, возврати мнѣ мою рубашечку.

— Будь спокойна, бѣдное дитя, — сказалъ барабанщикъ, — я съ радостью возвращу тебѣ рубашечку.

Онъ вынулъ кусокъ полотна изъ кармана и подалъ ей въ темнотѣ. Она проворно выхватила ее у него изъ рукъ и хотѣла было улетѣть.

— Подожди же минутку, — сказалъ барабанщикъ, — можетъ-быть, я и могу тебѣ помочь.

— Ты можешь тогда мнѣ помочь, когда взойдешь на стеклянную гору и избавишь меня отъ власти злой колдуньи. Но до стеклянной горы тебѣ далеко, да если бы ты и добрался до нея, то все-таки ты не можешь подняться на нее.

— Что я хочу, то и могу, — отвѣчалъ барабанщикъ. — Мнѣ жаль тебя, а страху я не страшусь. Но вотъ только бѣда, вѣдь дороги-то я не знаю на стеклянную гору.

— Дорога туда идетъ черезъ большой дремучій лѣсъ, въ которомъ живутъ великаны-людоѣды, больше ничего не могу тебѣ сказать.

И вмѣстѣ съ этимъ она исчезла.

Лишь только занялась заря, барабанщикъ былъ уже на ногахъ и сталъ собираться въ дорогу; повѣсилъ онъ на плечо барабанъ и не зная страха, пошолъ въ лѣсъ. Шолъ онъ, долго шолъ, а все ни одного великана не видать; нашъ барабанщикъ и разсудилъ такъ:

«Видно заспались, надо этихъ лѣнивцевъ разбудить».

Вмѣстѣ съ этимъ онъ взялъ барабанъ, да какъ ударитъ тревогу, да таково громко, что всѣхъ птицъ спугнулъ съ деревьевъ. А тутъ же неподалеку лежалъ въ травѣ великанъ и крѣпко спалъ; но какъ только барабанъ его разбудилъ, онъ всталъ и вытянулся во весь ростъ — что твоя ель!

— Ахъ ты, злодѣй эдакой! — прикрикнулъ великанъ на барабанщика, — чего ты барабанишь здѣсь и отрываешь добрыхъ людей отъ сладкаго сна?

— А затѣмъ я барабаню, что за мною идутъ тьмы-тмущія храбраго войска, такъ чтобъ они знали, куда имъ путь держать.

— Что бы имъ такое понадобилось въ моемъ лѣсу? — спросилъ великанъ.

— Они хотятъ дать тебѣ карачунъ, чтобы избавить лѣсъ отъ такого чудовища, какъ ты.

— Ого! да я ихъ всѣхъ передавлю, какъ муравьевъ.

— Не-уже-ли ты думаешь что можешь съ ними справиться? да ты пока нагнешься, чтобы одного схватить, а онъ увернется у тебя изъ рукъ и спрячется отъ тебя; а какъ только ты растянешься спать, такъ они изо всѣхъ кустовъ повыскочутъ съ стальными молотками за поясомъ и надаютъ тебѣ такихъ подзатыльниковъ, что разобьютъ тебѣ черепъ.

Призадумался великанъ и говоритъ про-себя:

«Оно бы не мудрено съ этимъ хитрымъ народомъ схватиться, да какъ бы не нажить себѣ бѣды. Волковъ и медвѣдей мнѣ душить не почемъ, а отъ земляныхъ червей не могу защищаться».

— Послушай, молодецъ, — сказалъ онъ, — воротись-ка ты назадъ, а я за то даю тебѣ слово, что на будущее время тебя и твоихъ товарищей буду оставлять въ покоѣ; а если у тебя есть какое-нибудь желаніе, то я постараюсь отслужить тебѣ.

— Вишь у тебя какія длинныя ноги, — сказалъ барабанщикъ, — ты скорѣе меня можешь ходить; отнеси-ка меня на стеклянную гору, а я за то подамъ своимъ сигналъ къ отступленію, такъ они, пожалуй, на этотъ разъ оставятъ тебя въ покоѣ.

— Ступай сюда, червякъ, — сказалъ великанъ, — садись-ка мнѣ на плечи, я, такъ и быть, отнесу тебя куда тебѣ хочется.

Великанъ поднялъ его на плечи, а барабанщикъ, на радостяхъ, такъ себѣ и закатываетъ на барабанѣ.

Великанъ же думаетъ про-себя думу:

«А! это онъ сигналъ подаетъ, чтобы другіе отступали».

Идутъ они идутъ, вдругъ на встрѣчу имъ другой великанъ; взялъ онъ барабанщика съ плечъ своего товарища и заткнулъ его себѣ въ петличку. Барабанщикъ ухватился за пуговицу, величиною съ доброе блюдо, и держась за нее, весело по сторонкамъ озирается.

Потомъ они встрѣтили третьяго великана, который вынулъ его изъ петлички товарища и посадилъ его на поля своей шляпы.

Ходитъ барабанщикъ взадъ и впередъ по шляпѣ, смотритъ черезъ деревья въ синюю даль, а когда увидѣлъ: вдали что-то блеснуло, онъ подумалъ: «видно это и есть стеклянная гора». Такъ оно и вышло. Не долго шагалъ великанъ и они очутились ужь у подошвы горы, гдѣ великанъ и спустилъ его на земь. Барабанщикъ хотѣлъ-было, чтобы онъ внесъ его на самую вершину горы, но великанъ покачалъ головой, проворчалъ что-то себѣ подъ-носъ и удралъ назадъ въ лѣсъ.

Стоитъ бѣдный барабанщикъ передъ горою и не придумаетъ, какъ бы на нее вскарабкаться; а гора-то такъ высока, словно три горы стоятъ одна на другой, и такъ гладка, будто зеркало.

Попробовалъ-было барабанщикъ на нее вскарабкаться — куда! онъ то-и-дѣло что скатывался внизъ.

«Ахъ! будь у меня крылья какъ у птицы», — подумалъ барабанщикъ.

Но что проку напрасно желать? отъ одного желанья крылья не выростутъ. Стоитъ онъ и не знаетъ какъ своей бѣдѣ помочь. Вдругъ видитъ онъ, неподалеку, двое людей горячо о чемъ-то спорятъ. Подошелъ онъ къ нимъ ближе и слышитъ, что они спорятъ изъ-за сѣдла, которое передъ ними лежитъ на землѣ: каждому хотѣлось захватить его въ свою собственность.

— Дураки вы, дураки! — сказалъ барабанщикъ, — изъ-за чего вы ссоритесь, за какое-нибудь старое сѣдло, когда у васъ и лошади нѣтъ!

— Изъ-за этого сѣдла сто́итъ поспорить, — отвѣчаетъ одинъ изъ противниковъ, — кто сядетъ на него и пожелаетъ куда-нибудь перенестись, хоть бы на тотъ край свѣта, тотъ въ ту же минуту очутится тамъ. Сѣдло принадлежитъ намъ обоимъ, и теперь очередь моя садиться на него, но вотъ онъ не допускаетъ меня сдѣлать по справедливости.

— А вотъ я мигомъ рѣшу вашъ споръ, — говоритъ барабанщикъ и, отойдя въ сторону, воткнулъ въ землю бѣлый колъ, потомъ вернулся къ нимъ и сказалъ, — теперь бѣгите къ цѣли, и кто добѣжитъ первый, тому и садиться на сѣдло.

Оба бросились бѣжать, что есть силы, но не успѣли они и до половины добѣжать, какъ барабанщикъ, вскочивъ на сѣдло, пожелалъ быть на стеклянной горѣ, и прежде чѣмъ успѣлъ пошевельнуться, онъ былъ уже тамъ.

На самой вершинѣ горы была площадка, а на той площадкѣ стоялъ старый каменный домъ; передъ домомъ же находился большой прудъ съ рыбами, а за прудомъ шелъ дремучій лѣсъ. Ни людей, ни звѣрей барабанщикъ не видалъ, только вѣтеръ свисталъ промежь деревьевъ да тучи проносились надъ самой головой. Онъ подошелъ къ двери и постучалъ. Когда онъ постучалъ въ третій разъ, то смуглолицая и красноглазая старуха быстро отворила дверь; на ея длинномъ носу торчали очки; посмотрѣла она прямо ему въ глаза, и спросила, чего ему надо.

— Кровъ, пищу и ночлегъ, — отвѣчалъ барабанщикъ.

— Пожалуй, — сказала на то старуха, — я не прочь исполнить твою просьбу, только съ условіемъ, что и ты долженъ мнѣ за то поработать и сослужить три службы.

— Отчего же и не такъ? Я работы не боюсь, даже если она и очень трудна.

Старуха впустила его, дала ему поѣсть, а вечеромъ приготовила ему постель.

На утро, когда онъ хорошо выспался, старуха сняла съ своего закорузлаго пальца наперстокъ, да и говоритъ:

— Ну, теперь отправляйся на работу, вычерпай ты мнѣ этимъ наперсточкомъ всю воду изъ пруда; но прежде, чѣмъ наступитъ ночь, работа должна быть кончена и всѣ рыбы должны быть разобраны и разложены по породѣ и величинѣ.

— Вотъ странная работа! — сказалъ барабанщикъ, однако тотчасъ пошелъ къ пруду и началъ черпать воду.

Работалъ онъ, долго работалъ, цѣлое утро прошло за работою; но что можно сдѣлать съ такимъ ведромъ какъ наперстокъ и при такомъ количествѣ воды, хотя бы работать тысячу лѣтъ? А вотъ уже полдень.

— Ну что попусту трудиться, — подумалъ добрый молодецъ, — все равно не кончу, буду работать или нѣтъ, — сказалъ онъ и бросилъ работу, а самъ сѣлъ поотдохнуть.

А тутъ какъ разъ и выходитъ къ нему красная дѣвица съ завтракомъ; поставила она предъ нимъ корзинку и говоритъ:

— Добрый молодецъ, что ты такъ пригорюнился? чего тебѣ недостаетъ?

Взглянулъ онъ на нее и видитъ, что она красавица всѣмъ на диво.

— Ахъ! — отвѣчалъ онъ, — я и съ первой работой не могу справиться, что же будетъ съ другими? Пришелъ я сюда, что бы отыскать прекрасную королевну, которая здѣсь проживаетъ, но ее я не нашолъ, и теперь хотѣлось бы мнѣ опять итти, пока найду ее.

— Оставайся здѣсь, — сказала красная дѣвица, — я помогу твоей бѣдѣ. Ты усталъ; прилягъ-ка, да положи голову ко мнѣ на колѣни, а самъ засни. Какъ проснешься, то вся работа будетъ уже окончена.

Барабанщикъ не заставилъ себя два раза просить. Какъ только закрылъ онъ глаза, красавица повернула волшебное кольцо и сказала:

— Вода вверхъ, а рыба вонъ!

Не успѣла она этого сказать, какъ вода тотчасъ же поднялась къ верху въ видѣ бѣлаго тумана и понеслась по поднебесью вмѣстѣ съ тучами, а рыбы поплескались, поплескались, да и поплыли на берегъ, и сами улеглись одна подлѣ другой, смотря по величинѣ и породѣ.

Проснулся барабанщикъ и остолбенѣлъ отъ удивленія, увидѣвъ, что все уже готово. А дѣвушка говоритъ ему:

— Видишь ли, вонъ одна рыба не лежитъ подлѣ своихъ, а отдѣльно; когда старая колдунья придетъ вечеромъ и увидитъ, что все исполнено, такъ она спроситъ: «для чего эта рыба лежитъ отдѣльно?» а ты возьми рыбу и брось ей въ лицо, да и скажи: «для тебя, старая вѣдьма».

Къ вечеру пришла старуха и задала ему этотъ самый вопросъ, а онъ бросилъ рыбу ей въ лицо. Она сдѣлала видъ будто этого не замѣтила и промолчала; только злобными глазами покосилась на него.

На другое утро старуха сказала ему:

— Вчера тебѣ была слишкомъ легкая работа, сегодня надо потруднѣе. Сегодня ты долженъ весь лѣсъ вырубить; каждое дерево на полѣнья разрубить, потомъ все въ сажени сложить, и чтобы къ вечеру все было готово.

Она дала ему топоръ, молотъ и два клина. Но топоръ-то былъ свинцовый, а клинья и молотъ жестяные. Ударилъ онъ топоромъ — топоръ смялся въ комокъ; схватился за молотъ и клинья, а они тотчасъ согнулись въ дугу. Барабанщикъ не зналъ, какъ помочь бѣдѣ; но въ полдень пришла красная дѣвица съ обѣдомъ и начала его утѣшать:

— Положи свою голову ко мнѣ на колѣни и засни; когда же ты проснешься, работа будетъ готова.

Повернула она свое волшебное кольцо — вдругъ весь лѣсъ съ трескомъ рухнулъ, каждое дерево раскололось на полѣнья и всѣ сложились въ сажени, точно невидимые великаны всю работу съ разу исполнили.

Проснулся барабанщикъ, а дѣвушка говоритъ ему:

— Вотъ видишь, каждое дерево расколото и все сложено въ порядкѣ, только одинъ сукъ лишній лежитъ въ сторонѣ. Когда старуха вечеромъ придетъ къ тебѣ и спроситъ: «что это за сукъ?» то ты ударь ее этимъ сукомъ и скажи: «это для тебя, старая вѣдьма!»

Къ вечеру пришла старуха и спрашиваетъ его:

— Видишь ли, какая была легкая работа? Но для чего лежитъ этотъ сукъ въ сторонѣ?

— Да для тебя, старая вѣдьма, — сказалъ онъ и при этомъ ударилъ ее сукомъ, но она показала видъ будто этого и не замѣтила, а только презрительно захохотала и сказала:

— Завтра рано утромъ ты долженъ сложить всѣ дрова въ костеръ, потомъ зажжешь и сожжешь его.

Онъ всталъ вмѣстѣ съ зарею и началъ раскладывать костеръ; но можетъ ли одинъ человѣкъ сложить цѣлый лѣсъ въ костеръ? Красная дѣвица и тутъ не оставила его: въ полдень она принесла ему обѣдъ, угостила его, положила голову его къ себѣ на колѣни и онъ заснулъ. Когда же онъ проснулся, то увидѣлъ, что огромный костеръ пылаетъ чудовищнымъ огнемъ, а пламенные языки подымаются къ верху до самаго неба.

— Послушай меня, — сказала красавица, — когда придетъ колдунья, то она станетъ дѣлать тебѣ разныя порученія, и если ты будешь безъ страха исполнять все, что она прикажетъ, то она никакого зла не можетъ тебѣ сдѣлать; если же ты будешь бояться, то тебя обхватитъ пламя и ты сгоришь. Когда же ты все окончишь благополучно, то схвати колдунью обѣими руками и брось ее въ самую середину пламени.

Красавица ушла, а старуха какъ разъ и подоспѣла.

— Уу! — сказала она, — какъ я замерзла! Вотъ такъ огонекъ! Ухъ какъ славно горитъ! Такъ и согрѣваетъ мои старыя косточки! Вотъ такъ славно! Но что тамъ лежитъ за чурбанъ? зачѣмъ онъ не горитъ? Вынь-ка его изъ огня и подай мнѣ его сюда! Если ты ужь это исполнишь, то будешь свободенъ и можешь отправляться куда глаза глядятъ. Да ну же, поворачивайся проворнѣе!

Не долго думая, барабанщикъ бросился въ самую середину пламени, но огонь ничего ему не сдѣлалъ, даже ни одинъ волосокъ на головѣ у него не загорѣлся. Вынесъ онъ чурбанъ и поставилъ его передъ старухой. Но только чурбанъ коснулся земли, какъ вдругъ онъ превратился въ красную дѣвицу, которая все время спасала барабанщика отъ всѣхъ бѣдъ.

По ея шелковому, блестящему золотомъ платью онъ узналъ, что она была королевская дочь. Старуха злобно засмѣялась и сказала:

— А ты ужь думаешь, что она въ твоихъ рукахъ? Нѣтъ еще, голубчикъ, погоди.

Только что она хотѣла броситься на красную дѣвицу и убѣжать съ нею, барабанщикъ схватилъ старую колдунью обѣими руками, приподнялъ ее на воздухъ и бросилъ съ размаха въ самую середину пламени. Огонь мигомъ обхватилъ ее, какъ будто обрадовался, что можетъ обнять колдунью и сжечь ее до тла.

Королевна взглянула на барабанщика и увидѣла, что онъ молодецъ и красавецъ. Поразсудила она, что вотъ онъ-то жертвовалъ за нея своею жизнью, и протянула ему руку съ такими словами:

— Ты страха не боялся, смерти не страшился, чтобы спасти меня; но и я не буду у тебя въ долгу и все сдѣлаю для тебя, обѣщай только сохранить мнѣ вѣрность и я буду твоей женою. Въ богатствѣ у насъ недостатка не будетъ: довольно съ насъ и тѣхъ сокровищъ, которыя колдунья здѣсь накопила.

Красавица повела барабанщика въ домъ колдуньи; тамъ стояли сундуки, наполненные разными сокровищами. Не тронули они ни золота, ни серебра, захватили только драгоцѣнныхъ каменьевъ. Красавицѣ хотѣлось какъ можно скорѣе оставить стеклянную гору. Барабанщикъ и говоритъ ей на то:

— Сядь со мной на сѣдло и мы разомъ слетимъ на землю, словно птицы на крыльяхъ.

— Нѣтъ, — отвѣчаетъ королевна, — старое сѣдло мнѣ не по нраву; мнѣ сто́итъ только повернуть волшебное кольцо — и мы будемъ дома.

— Хорошо, — сказалъ барабанщикъ, — такъ ужь ты прикажи остановиться за заставой.

Въ мигъ они очутились у заставы. Барабанщикъ и говоритъ:

— Схожу-ка я прежде повидаюсь съ моими родителями и дамъ имъ вѣсточку о своемъ пріѣздѣ, а ты пока подожди здѣсь въ полѣ; я сейчасъ вернусь.

— Ахъ! — сказала королевна, — предупреждаю только тебя: не цѣлуй своихъ родителей въ правую щеку; а если не послушаешь меня, то знай, ты забудешь меня и я останусь въ полѣ одна-одинёшенька, покинутая тобою на чужбинѣ.

— Какъ могу я тебя позабыть? — сказалъ онъ и, положа руку на сердце, съ клятвами обѣщалъ какъ можно скорѣе вернуться.

Когда онъ вошелъ въ родительскій домъ, никто его не узналъ, потому-что три дня на стеклянной горѣ были три долгіе года на землѣ. Барабанщикъ сказалъ кто онъ такой, и родители отъ радости бросились къ нему на шею; онъ же былъ такъ глубоко тронутъ, что поцѣловалъ ихъ въ обѣ щеки, совсѣмъ не думая о словахъ красной дѣвицы.

Въ ту минуту, когда онъ поцѣловалъ ихъ въ правую щеку, всякая мысль о королевнѣ исчезла изъ его памяти.

Онъ опорожнилъ свои карманы, вынимая цѣлыми пригоршнями драгоцѣнные камни на столъ. Родители его не знали, что имъ дѣлать съ такими богатствами. Отецъ и придумалъ построить прекрасный за́мокъ, окружилъ его чудесными садами, рощами, лугами, какъ будто какой князь будетъ тамъ жить. Когда все было готово, мать и говоритъ:

— Сынъ мой, я нашла тебѣ невѣсту и черезъ три дня будетъ у насъ свадьба.

Сынъ былъ всѣмъ доволенъ, что было пріятно его родителямъ.

А бѣдная королевна стояла въ полѣ и ждала своего жениха. Пришелъ вечеръ и она сказала:

— Вѣрно онъ поцѣловалъ своихъ родителей въ правую щеку и позабылъ меня.

Сердце у нея обливалось кровью; съ горя, она пожелала перенестись въ уединенную избушку въ лѣсу, не желая въ такой печали возвратиться во дворецъ своего родимаго батюшки-короля. Каждый вечеръ приходила она въ городъ и проходила мимо своего жениха; онъ ее и видѣлъ, но не узнавалъ. Наконецъ она услышала, какъ люди толковали: «завтра будутъ справлять пиръ передъ свадьбой барабанщика». Королевна и разсудила:

«Попытаться развѣ мнѣ, нельзя ли какъ-нибудь преклонить его сердце къ себѣ?»

Когда насталъ первый день свадебнаго пира, она повернула волшебное кольцо и сказала:

— Я желаю платье, блестящее какъ солнце.

И въ тотъ же мигъ предъ ней очутилось платье такое блестящее, какъ-будто оно было соткано изъ солнечныхъ лучей — такъ и ослѣпляло глаза.

Когда всѣ гости собрались, королевна вошла въ большую залу. Всѣ гости такъ и ахнули, а больше всѣхъ восхищалась невѣста; а такъ-какъ невѣста любила болѣе всего на свѣтѣ наряды, то она подошла къ королевской дочери и спросила ее:

— Не продажное ли у васъ это платье?

— За деньги я не продамъ его, — отвѣчала она, — но если мнѣ позволено будетъ простоять въ нынѣшнюю ночь у тѣхъ дверей, гдѣ будетъ спать женихъ, то я не пожалѣю этого платья.

Не могла невѣста побѣдить своего желанія имѣть такое прекрасное платье и потому согласилась на то; но между тѣмъ намѣшала въ вино, которое обыкновенно пилъ на ночь женихъ, сонныхъ капель и потому онъ какъ выпилъ, такъ и погрузился въ крѣпкій сонъ.

Когда все утихло, королевская дочь прокралась къ дверямъ спальни, открыла ихъ немного и сказала:

— Барабанщикъ, барабанщикъ, послушай ты меня! Не-уже-ли ты меня совсѣмъ забылъ? Развѣ ты не сидѣлъ со мной на стеклянной горѣ? развѣ я не охраняла твою жизнь отъ колдуньи? развѣ ты не клялся въ вѣрности ко мнѣ, положа руку на сердце? Барабанщикъ, барабанщикъ, послушай же ты меня!

Но все было тихо; барабанщикъ не просыпался; а когда наступило утро, королевская дочь должна была уйти.

На другой день праздника она повернула свое волшебное кольцо и сказала:

— Я желаю имѣть такое платье, какъ лунный свѣтъ.

Когда она явилась на праздникъ въ платьѣ, которое было такъ нѣжно, какъ лунный свѣтъ, то снова возбудила желаніе невѣсты пріобрѣсти новое платье, которая дала ей за то позволеніе простоять и вторую ночь у дверей спальни своего жениха. Королевна опять стоитъ за дверьми и тихимъ жалобнымъ голосомъ говоритъ забывчивому жениху:

— Барабанщикъ, барабанщикъ, послушай ты меня! не-уже-ли ты меня совсѣмъ забылъ? Развѣ ты не сидѣлъ со мной на стеклянной горѣ? развѣ я не охраняла твою жизнь отъ колдуньи? развѣ ты не клялся въ вѣрности мнѣ, положа руку на сердце? Барабанщикъ, барабанщикъ, послушай же ты меня!

Но барабанщикъ не просыпался, опьянѣлый отъ сонныхъ капель. Печальная пошла она на другое утро въ свою избушку, что въ лѣсу.

Люди слышали жалобныя слова незнакомки и разсказали о томъ жениху, объяснивъ ему при томъ, что онъ отъ того не могъ ничего слышать, что ему вливали въ вино сонныхъ капель.

На третій вечеръ королевская дочь опять повернула свое волшебное кольцо и сказала:

— Я желаю платье, которое блестѣло бы какъ звѣзды.

Когда она показалась въ бальной залѣ, невѣста была внѣ себя отъ великолѣпія платья, которое показалось ей лучше прежнихъ. Не долго думая, она сказала:

— Я непремѣнно хочу имѣть твое платье.

Королевская дочь отдала ей и это платье, какъ первое и второе, за позволеніе провести ночь у дверей жениховой спальни.

Женихъ же не выпилъ вина, которое подавали ему передъ сномъ, но вылилъ его за кровать. И когда все въ домѣ утихло, то онъ услыхалъ сладостный голосъ, который взывалъ къ нему:

— Барабанщикъ, барабанщикъ, послушай ты меня! Не-уже-ли ты меня совсѣмъ забылъ? Развѣ ты не сидѣлъ со мной на стеклянной горѣ? развѣ я не охраняла твою жизнь отъ колдуньи? развѣ ты не клялся въ вѣрности мнѣ, положа руку на сердце? Барабанщикъ, барабанщикъ, послушай же меня!

Вдругъ ему возвратилась память.

— Ахъ! — вскрикнулъ онъ, — какъ я могъ такъ вѣроломно поступить? А всему виной поцѣлуй, который я далъ моимъ родителямъ въ правую щеку: это онъ меня такъ заколдовалъ.

Тутъ онъ вскочилъ на ноги, взялъ за руку королевскую дочь и повелъ ее къ постели своихъ родителей, говоря:

— Вотъ моя настоящая невѣста. Если я женюсь на другой, то сдѣлаю большую несправедливость.

Родители, услыхавъ все дѣло, какъ оно было, согласились на то. Опять зажгли въ залѣ свѣчи, позвали музыкантовъ, пригласили родственниковъ и друзей, и настоящая свадьба была отпразднована съ великою пышностью и радостью.

А вторая невѣста, получивъ въ вознагражденіе прекрасные наряды, осталась совершенно довольна, ничего лучшаго не желая.