|
[[Категория:Издатели]]
<!--
из сатирической поэмы
«Плачевное падение стихотворцев»
[отрывки]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Подай мне ковш воды Кастальской, иль такой,
Которой рушится честных людей покой;
Вертится голова; а разум колобродит,
И коя смертных род в дурачество приводит.
Я от роду воды Кастальской не пивал
И пить её боюсь, что с ног бы не упал,
Для подкрепления ж восторженного духа,
Мне лучше кажется российская сивуха.
Не всякой здесь Пиит Кастальски воды пьёт;
Однако рифмами как бурный ветр орёт,
Стихами общество как пудрой осыпает,
Чертит без шабаша, устатку в том не знает.
Не просит никогда врачебныя росы,
И знает без неё Поэзии красы.
Такой писатель мне примером должен быти,
Которой всячину не отречётся пити;
А русское вино в нас сердце веселит,
И без Парнасса быть разумными велит,
Врачебных оных вод хотя не презираю,
Однако и без них я пети начинаю.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда печатники бумагу замарают,
Тогда её на двор как сор они бросают.
Вулкан материю такую собирал,
И витязю шелом из оныя сковал.
Под Етною огонь в то время не курился,
Шелом без молота и без гвоздей клеился.
Невидно было тут Циклоповой руки,
Пояли тестом шлем из пшонныя муки.
Фетида к кузнецу хотя не приходила,
И об оружии Вулкана не просила,
Однако сей герой без помощи богов
Рядился в шишаки и взнуздывал ослов.
Глава его как пень в полуночи блистала.
И слава в облаках над оною летала;
Но только без трубы, а был у ней рожок,
Пастух зовёт коров в который на лужок.
На правой стороне сего ужасна шлема,
Подписано я зрел по-гречески Поема.
На левой набрано из самых крупных слов,
Наука трудная сложения стихов.
Перёд латинскими украшен был словами:
Стояло longa сзади, brevis под крылами,
Которы приданы шелому для красы
Чтоб моднее прикрыть геройские власы.
Не у Меркурия они заняты были,
И вместо оных тут гусиные служили.
Торчали по бокам над буквами они,
И красили шелом те крылышки одни.
Для храбрости, или чтоб не взяли уроки,
То вместо сеточки смотрел герой сквозь строки.
Как губы, так и нос, глаза и с ними рот,
Прикрыл строками наш пречудный Дон Кишот.
Прехрабрый Ахиллес как к Трое расскакался,
Не столько страшен он и силен всем казался.
Оружие его ковал искусный бог,
Которым всякого валял он вскоре с ног,
Смертельную копьём давал он перебяку,
И для того никто не смел вступить с ним в драку.
Но храбрость вся его не стоит ничего,
Противу витязя престрашного сего.
Здесь латы не рука Вулканова сплетала,
Бумага тут одна без всякого металла;
Однако дождь и снег, ни бурный ветр, ни град,
Героя нашего в сих латах не вредят,
И столько крепкие им сделаны пределы,
Пройти не могут в них Юпитеровы стрелы;
Ниже лесной стрелок, искусный Аполлон,
Которым поражён ужаснейший Пифон,
Не в силах их пробить. Такая тут грамада;
Не трусит богатырь и самого в них ада,
Романов тысяча изрезаны в куски,
И с тестом кладены в железные тиски,
Потом под молотом с полмесяца страдали,
И после латами именоваться стали.
...................................................................................
Сорока
Басня
Сорока некогда в пустом лесу сидела,
И на небо она, задумавшись, глядела,
Небесны красоты исчислити хотела,
Откуда ж ей зачать, того не разумела.
По случаю тогда Скворец к ней прилетел,
И думу он её разведати хотел.
И только лишь узнал,
То, глядя на неё, смеялся, хохотал,
И так он ей сказал:
«Когда бы все глупцы побольше рассуждали,
Поменьше бы они, как думаю я, врали.
И что несведомо, того б не разбирали».
Сорока, рассердясь, вельми защекотола
И так ему сказала:
«Ты чести у меня, мой друг, не отымай,
Я русский попугай.
По пёрышкам моим прекрасная я птица,
Заморским птицам всем родная я сестрица.
Да я ж ещё и петь велика мастерица.
Слетаются ко мне все жители лесов
И слушают моих различных голосов;
Не так послушна здесь пастушечья свирель,
Какая у меня при окончанье трель.
Сижу ли я или стою,
Бесперестанно я все арии пою.
Ни днём, ни ночью я, мой друг, не умолкаю,
Всех в лесе заглушаю
И пением моим всю братью услаждаю».
Потом разинула Сорока свой роток,
И песенку ему воспеть она хотела;
А тот ей дал щелчок,
Что с дерева она на землю полетела,
Ногами задрягала
И так защекотала,
Что птицы все её смотрети прилетели
И жалости над ней нимало не имели.
Щелкали все её и в голову и в рожу,
Измяли пёрышки и повредили кожу.
Однако щекотать она не перестала,
Хотя и лапочку на брани потеряла.
Бережливость
Басня
Из области Смоленской
Мужик иль житель деревенский,
Как серп поля их вытер,
Пришёл к нам в Питер,
Не города смотреть, не с дамами водиться,
Не летнею порой на шлюпке веселиться,
Не в оперы ходить, не в рощах здесь гулять:
Пришёл он работать.
И мыслит с кем-нибудь помесячно рядиться;
Нашёл хозяина, работает, трудится,
Хозяин рад,
Что бог дал клад;
Крестьянин лености и отдыху не знает,
И точно, как осёл, с усердьем работает.
Скончался год, работник деньги взял,
И новый он кафтан купити предприял,
Понеже тот худенек,
А платья не дают в Санктпитере без денег,
Так должно с деньгами для платья расставаться;
Пошёл он торговаться,
Смотрел и сторговал;
Но денег не давал,
Расстался с продавцом такими он словами:
«Я завтре, брат, приду с моими земляками,
Которые его доброту поглядят».
Пришли и земляки, ценят и говорят:
«Кафтан, парнюга, гож,
И очень он пригож».
Однако денег наш работник не дает
И тако говорит: «Я завтре, брат, чем свет,
Приду к тебе опять,
Ещё знакомых с пять
И вся моя родня посмотрят все кафтана,
Боюся я обмана,
А деньги я, мой друг, трудами достаю,
Так оных никогда на ветер не даю».
Родные видели, смотрели земляки,
И с лёгкой их руки
В полмесяца кафтан и куплен, и надет.
Мужик по городу в кафтане сем идет
И всем напоминает,
Что денежки беречь прилежно подобает,
Кто потом и трудом копейку добывает.
Чулков М.Д.
Плачевное падение стихотворцев. Сатирическая поэма. СПб.: типография Морского кадетского корпуса, 1769.
Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград в русской поэзии. Антология. СПб.: Лимбус Пресс, 1999.
Русская басня. М.: Правда, 1986.
-->
| 